Стэнтон опустился на стул с явным облегчением, однако в его устремленном на Барлинга взгляде читалась глубокая тревога.
— Когда я нашел Тикера… — начал он.
— Стойте.
— Но я не понимаю, сэр. Вы же велели рассказать мне все.
— Начните с самого начала, Стэнтон. Начало прежде всего. Когда рассказываешь с середины, многое забывается, — клерк постучал кончиком стило по дощечке, — многое упускаешь из виду. Итак, с самого начала.
— С того момента, как я вышел от вас этим утром, сэр?
— Почему бы и нет?
— Ну, я начал с Линдли.
Стэнтон принялся рассказывать о разговоре с Линдли, своих вопросах и ответах беззаконника. Барлинг несколько раз останавливал его просьбой говорить поподробнее, но вскоре Стэнтон приноровился.
— Словом, Линдли сказал, что невиновен, сэр. Плакал и благодарил меня за то, что я ему поверил. — Посыльный покачал головой: — Он обманул меня, сэр. Обвел вокруг пальца.
— Взгляните на это с другой стороны, Стэнтон: опытный лжец применил к вам свое мастерство. По свету ходит немало мужчин, поднаторевших в этом искусстве.
— И женщин, сэр. Женщин тоже. — Барлинг удивился неожиданной решительности, с которой Стэнтон сказал это. — Простите, сэр, — посыльный потер глаза, — зол сам на себя… Он казался таким искренним. — Стэнтон горько усмехнулся. — Мне на самом деле стало его жаль. Но теперь, после Тикера, уже нет.
— Сейчас и до Тикера доберемся. Куда вы отправились после разговора с Линдли?
— В домах к тому времени уже почти никого не было, все ушли в поля. Я наткнулся на полоумного старика и на женщину в родах. Там еще повивальная бабка была, ее зовут Хильда Фолкс. — Стэнтон покраснел и потупился. — У них я по ошибке оказался, там было не до вопросов.
— Конечно.
— А потом я побывал у Вэббов, сэр.
— Вэббов?
— Да, сэр. Питер Вэбб ткач, а его жена пряха. Оба такие достопочтенные. Строгие очень. Но тут все так, как и говорил Эдгар, — Вэббы знать ничего не знают про убийство, как и все остальные.
— Значит, из них вы ничего не вытянули.
— Нет…
— Отчего так неуверенно?
— Да ничего, кроме пары слов про Агнес Смит. Маргарет в основном говорила. Прошу прощения, что забегаю вперед, но Агнес, похоже, презирает Маргарет. Сама мне так сказала, как раз перед тем, как мы наткнулись на тело Тикера.
— И отчего же?
— Питер Вэбб назвал Агнес развязной и блудливой. Маргарет считает ее шлюхой. Ну а сама Агнес говорит, что Маргарет — сушеная вобла с грязным языком.
— Надо же, — сказал Барлинг и что-то записал.
— Но кое с чем Питер мне все же помог — про каменоломню рассказал. Я-то о ней не знал. Только по полям и хотел пройтись. Поговорил с камнетесом, Томасом Дином, он сейчас там и работает, и живет. Сам не местный, пришел сюда из Хартлтона — сказал, городок милях в тридцати отсюда. В Клэршем его Осмонд позвал с церковью помочь и со своим домом.
— Про Хартлтон я слышал, хотя бывать не довелось. Говорят, городок с хорошей репутацией и не маленький. — Барлинг снова что-то записал. — Раз Дин оттуда, значит, у нас появляется еще один чужак. Ничего про свое отношение к Агнес Смит или Вэббам не говорил? Может, они про него?
Стэнтон покачал головой:
— Ни слова, сэр. Он человек немногословный. Но об убийстве Джеффри Смита он точно знает.
— Куда же вы отправились дальше?
— В поля. Но и там все то же самое. Разве что о Саймоне Кадбеке стоит особо упомянуть. Это молодой пахарь — тот, что вчера Агнес на улице удерживал.
— Да, припоминаю.
— Ну так вот, он очень не любит Эдгара и священника. Мечтает поскорее отсюда уехать.
— Не слишком похоже на тот благословенный Клэршем, о котором болтал Эдгар.
— Да уж. Когда я возвращался в деревню, встретил Агнес.
— Она тоже работала в поле?
— Нет, сэр. Только-только где-то искупалась. У меня во фляге закончилась вода, ну она и показала мне дорогу к тому пруду, где можно было освежиться.
— Разговаривали о чем-нибудь важном?
— Э-э, нет, сэр. — Стэнтон быстро взглянул на губы Барлинга и отвел взгляд. — Ничего важного. Снова говорила, что Линдли надо вздернуть — совсем как накануне, когда мы его в кузницу водили. Ну а потом мы дошли до пруда, — посыльный сглотнул, — и увидели тело Тикера. Лицом в воде лежал. Находка сама по себе страшная, но я тогда еще думал, что это несчастный случай. А потом вы выяснили, что его убили. Зрак Божий… А самое скверное, что я до сих пор считаю это своей виной, — на лице Стэнтона появилось жалкое выражение, — нет-нет, самое скверное, что мне полегчало в тот момент. Самую малость. Я решил, что Линдли, выходит, невиновен все же. Ошибся я. Хотел было даже ныне ночью попробовать догнать его на коне — да только толку-то? Мы же не знаем даже, в какую сторону он пошел.