М а р и н а. Что одобряют?
Д о б р ы д е н ь. Мой выбор. Я им фотокарточку вашу выслал.
М а р и н а (прервала танец). Да как вы посмели?! Где вы ее взяли, где?
Д о б р ы д е н ь. Не хочу перед вами душой кривить, в красном уголке из стенгазеты вырезал.
М а р и н а. Очень остроумно!
Д о б р ы д е н ь. А я упрямый и ответа вашего, разумеется положительного, дождусь непременно. Итак, задаю свой вопрос: как скоро могу я надеяться?
М а р и н а. Не задавайте вопросов, незачем будет врать.
Д о б р ы д е н ь. Такая, как вы, врать не сможет, натуре противопоказано. Потому и присох к вам.
Вернулись Ф е д о р и Р у с л а н, у них охапка цветов.
М а р и н а. Ну!.. Где это вы их достали? Столько!
Ф е д о р. У дома напротив с газона, зря там только вянут.
Д о б р ы д е н ь. Ну, Прометеев, нарядов вам на целую неделю обеспечено — это я вам обещаю.
Р у с л а н. А он здесь ни при чем, товарищ старший сержант, это я нарвал.
М а р и н а. Вот это да! (Зарыла в цветах свое лицо.)
Д о б р ы д е н ь. И не пахнут даже. Нет, пахнут, клопами.
М а р и н а. Прелесть какая…
Д о б р ы д е н ь. Понятно. Только старший сержант Добрыдень промашечку ни в чем не давал. А ну, включай каждый свой секундомер! (Исчез.)
Ф е д о р. Поздравляю, Мариночка!
М а р и н а. Спасибо, Федя, спасибо, Руслан.
Р у с л а н. Мне-то за что, мне не за что. (Деликатно.) Ну, я пойду, мне пора, мама дома ждет.
М а р и н а. А транзистор?
Р у с л а н. Вам оставлю, танцуйте. (Уходит.)
Молчание.
Ф е д о р. Красивая ты.
М а р и н а. Уже слышала.
Ф е д о р. Это еще от кого? Кто там еще на мою голову?
М а р и н а. Кто толк в этом понимает.
Ф е д о р. А они врут! Тебя за дурочку принимают.
М а р и н а. Нахал! Нет, вы посмотрите на него: какой нахал!
Ф е д о р. А чего все они глаза на тебя пялят?
Сели на краю крыши у желоба.
Не боишься?
М а р и н а. О тебе такое говорят — такое! — хоть уши затыкай. Я молчу только. Самому-то смотреть в глаза ребятам не стыдно?
Ф е д о р. Вот оступится раз человек, и бьют его все чем ни попадя. Все… Ну, а если во мне трусость эта природная? Если я с собой поделать ничего не могу?
М а р и н а. Можешь!
Ф е д о р. На все человека хватить не может. По себе знаю.
М а р и н а. А я хочу, чтоб хватило. На все! (Горячо.) Понимаешь, каждому человеку положено что-то сделать в жизни. А он это не делает. Значит, спихивает на другого. Ну, а если все друг от дружки отпихиваться начнут — представляешь, что на нашем милом земном шарике будет?!
Молчание.
Выдумала я тебя. Авансом все тебе передала.
Ф е д о р. Повтори. А ну, повтори!
М а р и н а. Жалкий ты, Федор. Эх, Феодор Федорович, время на тебя только даром тратила.
Федор застыл. Вдруг неожиданно вцепился в желоб, перекинул свое тело через край крыши, повис над пятиэтажной высотой на руках.
М а р и н а (в ужасе). Федя!.. По-мо-ги-те!.. (Схватила его за ворот.)
Ф е д о р. Ты за что вцепилась? Задушишь!
М а р и н а. Держись, Феденька, держись…
Ф е д о р (хрипит). Не кричи, морально поддержи лучше!
М а р и н а. Мамочка, родненькая…
Ф е д о р. Вот только бы ногу закинуть. Пусти! От края отойди.
М а р и н а. Ни за что, никуда отсюда не денусь, пока тебя… не выволоку!
Федор вполз на крышу. Оба не в силах перевести дыхание. Оторопело смотрят друг на друга.
Ф е д о р. Живой?
М а р и н а. Вроде, Феденька.
Ф е д о р. В глазах точки, запятые какие-то, а вот ты почему-то в кавычках…
М а р и н а. Перестань паясничать! Я из-за него… на десять лет постарела. А если бы сорвался?! Пять этажей!
Ф е д о р. Как говорит наш прапорщик: преодолевал психологический барьер — собственную неполноценность.
М а р и н а (вдруг обняла Федора). Пропадешь ты без меня, ох пропадешь.
Ф е д о р. Точно. Жить без тебя не могу.
М а р и н а. Нет, никто тебя не понимает. Никто! Одна я!
Ф е д о р. А ты не понимай, ты лучше обнимай, покрепче…
Появились Я б л о к о в а и Д о б р ы д е н ь.
Я б л о к о в а (взволнованно). Говорю вам, старший сержант: свалился он с крыши! Глянула давеча в окно и обмерла: сапоги солдатские сверху торчат!.. Такой ведь, чтобы досадить моему Алейникову, на все пойдет! (Увидела Федора с Мариной.) Ой, живой…