Н е п е й п и в о. Этот выживет! Васькой назови.
М а р и н а. А чем я его кормить стану?
Женщины гладят котенка.
Н е п е й п и в о (Зинаиде). Смену-то когда кончаешь?
З и н а и д а. Ой, Пашенька, у меня же Нюрка Чижикова под феном сидит, задымилась, поди! (Тащит мужа к двери.)
Л ю д а. А что с караваном?
Н е п е й п и в о. Идем сюда, в Заполярный. Так что, бабоньки, объявляйте готовность номер один! (Вышел с Зинаидой.)
Т а м а р а. Господи!.. Вы слышали, они идут сюда! (Выбежала следом.)
А н н а. Да уж, счастливей женщин, чем здесь, теперь на свете не будет.
М а р и н а. Сюда идут… (Вдруг Анне.) Хотели иметь парик? А шиньон вам не подойдет? (Скинула с головы форменный берет с крабом, густая коса падает ей на плечо. Берет со стола ножницы и отрезает косу.) Держите, Анна!
Л ю д а. Ты что, сдурела?!
М а р и н а (закрыла руками лицо). Кудахчут, мечутся как ошалелые. Им всем праздник… А я что, каменная разве?!
З а т е м н е н и е.
У штаба.
Столб с репродуктором.
Голос диктора: «Говорит радиостанция поселка! Товарищи! Штаб отдал приказ каравану следовать в порт Заполярный. О порядке и месте встречи, как и о времени прибытия каравана, будет сообщено дополнительно. Повторяю…»
Штаб. У аппарата М а р и н а, рядом с ней Л ю д а.
Л ю д а. Бежать тебе отсюда надо. Без оглядки! Хочешь в Москву? Да моя мать тебя как родную примет.
В дверях показалась голова Р о с о м а х и.
Р о с о м а х а. Ну?
М а р и н а (вскинулась). Чего пристал? Чего привязался к человеку?! Маячишь, как нечистый дух, людей только из себя выводишь. Побрился бы, в буфете чекушку выпил — на человека бы стал похож. По-русски ты понимаешь?
Р о с о м а х а. Душу ты мне всю вымотала, девка… (Исчез.)
Л ю д а. Что ты его так?
М а р и н а. Ох, Людка, наступаю на него, а сама думаю: сейчас как хватит кулачищем, а они у него пудовые… Дура, не подумала, а может, у него и денег нет на чекушку-то? Дать? А ну как еще пошлет куда.
Л ю д а. Такой может. (Встала.) Пойду я. На дежурство пора. (С порога.) Сказать, чтобы тебя подменили, а? Ведь вторую ночь не спишь.
М а р и н а. Теперь она еще на мою голову…
Люда вышла, вновь на пороге столкнувшись с Росомахой.
Л ю д а. Опять он! Вот нечистый дух… Ладно уж, успеха тебе желаю, мы, женщины, настойчивых любим, с характером которые. (Уходит.)
Р о с о м а х а (вслед ей). То меду даст, то ужалит… Разворотить бы весь этот улей! (Решительно входит в кабинет.) Ты мне темнить брось! У меня груз живой в море болтается, полторы тысячи коров. По всей России голова к голове подбирал, племенные, чистокровные!
М а р и н а. Послушайте, Росомаха, закурить у вас не найдется?
Р о с о м а х а (бросил ей пачку). Чем я в твоем Заполярном кормить их стану?!
М а р и н а. Вот получила метеосводку с острова Врангеля: «Метель, мороз 25, видимость до нуля». А вот еще одна: «Паковый лед до полутора метров».
Р о с о м а х а. Постой, погоди, а что у мыса Ста Вдов?
М а р и н а. «Разреженный лед. Большие прогалины чистой воды».
Р о с о м а х а. Чистой воды, слышишь?! Значит, протолкнуть караван можно!
М а р и н а. Вы мне работать мешаете! (Устало.) Сил у меня на вас больше нет, вы это понимаете?
Р о с о м а х а. Тебе вот котенка жалко… А какие глаза у коровы, знаешь? Как корова плачет, видела?
М а р и н а. Ступайте, Тихон Иванович.
Входит А д а м о в, он в кожаном реглане, на голове меховая шапка. Росомаха исчезает.
А д а м о в. Здравствуйте. Разрешите передать радиограмму.
М а р и н а. Все частные радиограммы только с разрешения начальника.
А д а м о в. А радиограмма как раз Былинину.
М а р и н а. Былинин в ледовой разведке. Скоро вернется.
А д а м о в. Все же вы примите радиограмму, она служебная. (Протянул ей бланк.)
М а р и н а (прочла). Вы — представитель Центра?! Это вы только что прилетели самолетом? Да, мне о вас сообщали. Сейчас выйду в эфир!
А д а м о в. Вот и хорошо, значит, договорились. (Сел, расстегнул реглан, снял шапку, стряхнул ее.) Ну и заказали вы здесь у себя погодку! На что пилоты лихой народ, и те взмокли. Поговорку мне даже выдали: «Для летчика то нет земли, то полон рот земли!»… Юмор, конечно, мрачноват, но в самую точку.