Далее автор задает воображаемые вопросы к евангелистам, точнее, к тем, кто им доверяет:
1. Пилат хотел оправдать Иисуса. Почему же он не сделал этого?
2. Если существовал пасхальный обычай помилования преступника на Песах, почему выбор делали только между Иисусом и Варравой? Почему толпе не предложили выбрать, скажем, кого-то из преступников, распятых позднее рядом с Христом?
3. Если такой обычай существовал, на каком основании выбор амнистированного делался людьми, собравшимися в этот день во дворе преториума? Почему именно ими, а не другими? Кто их наделял их такими полномочиями?
4. Пилат считал Иисуса невиновным. Тогда почему он должен был помиловать его, а не оправдать? Скажем, помиловать мог бы Варраву, а Иисуса просто отпустить — как оправданного?
5. Варрава евангелистами назван убийцей, причем, политическим — террористом («возмущение»). Почему же такого опасного преступника Пилат отпустил по требованию народа? Как это помилование смотрелось глазами римских чиновников, да и императора Тиберия, если бы кто-то на Пилата пожаловался?
6. Народ первосвященникам и их присным вовсе не верил — как римским ставленникам (должность первосвященника покупалась у прокуратора кем-то из главных богачей Иерусалима за немалые деньги. Вот почему в Евангелиях упомянуто несколько первосвященников — они как бы занимались ежегодной ротацией, в зависимости от наличия денег в тот или иной год в той или иной семье). Почему Пилат, который отлично знал, насколько первосвященники и их близкие непопулярны, уступил «ложному гласу народа», инспирированному коллаборантами?
7. И вообще шумная перебранка — возможна ли она в присутствии римского наместника, обладавшего самодержавными правами в той стране.
8. Почему, кроме Евангелий, мы нигде не находим никаких упоминаний о privilegium paschale («пасхальном помиловании»)? Даже Иосиф Флавий, пунктуально перечисляющий все привилегии, данные римскими правительствами их еврейским подданным, ни разу не упомянул о такой привилегии? И ни про одного прокуратора — ни до, ни после Пилата, да и про самого Пилата до или после суда над Йешуа нигде и никто не упоминаетв связи с какой-то амнистии римским наместником преступника на еврейский Песах.
9. По римскому закону провинциальный наместник не имел права миловать преступников — это являлось исключительной привилегией императора. Присвоение этого права каким-либо должностным лицом каралось по закону lex julia (закону Юлия Цезаря о нарушении его полномочий) и считалось равносильным государственной измене. Нигде не упомянуто, будто Тиберий наделил этим правом своего наместника Пилата.
В подкрепление собственной версии Коэн обширно цитирует, как он выражается, «маститого христианского теолога», проф. С Брандона. Вот этот текст:
«Пилат вел себя как человек безвольный, лишенный чуства собственного достоинства. Вопреки своей убежденности, что Иисус был невинной жертвой ненависти первосвященников, он не действует, как подобает гордому римскому наместнику, и не отпускает Иисуса на волю, хотя имел для этого и желание, и право, и силу. Вместо этого, как уверяют евангелисты, он прибегает к увертке, воспользовавшись предлогом — „пасхальным помилованием“. Но и это не все. Когда первосвященники встретили его увертку призывом к толпе требовать освобождения Варравы, он беспомощно вопрошает: „Что же хотите, чтоб я сделал с Тем, которого вы называете Царем иудейским?“ (Мк, 15:12). Следует полностью оценить невероятное положение, подразумеваемое в отчете Марка: римский правитель, располагающий действенной военной поддержкой и убежденный в невиновности обвиняемого, прибегает к неизвестному обычаю для выполнения своего решения. Когда же срывается и эта попытка, он обращается к подстрекаемой первосвященниками толпе с вопросом: что ему делать с обвиняемым? Если Пилат действительно прибег к мнимому обычаю, то это говорит не только о его чрезмерной слабости, но и о невообразимой глупости. Ведь если Иисус был пацифистом, как его представляет Марк, то Пилат должен был понять, что выбор толпы падет на воинственного антиримского патриота Варраву. То есть в результате удивительного поведения Пилата смертной казни был предан невинный человек, а опасный повстанец-зелот был освобожден» (59).
Это лишь некоторые противоречия, обнаруженные Х. Коэном в евангельском сюжете о суде Пилата. Он в принципе полагает, что вся история с вмешательством еврейских священников и толпы в суд гордого и властного римского наместника придумана задним числом евангелистами, чтобы вывести свою общину из-под удара римского террора, чтобы убедить римлян: уже и ваш судья знал, что наш рабби невиновен против Рима, но его сбили с толку коварные еврейские судьи…