Во время атаки в баламу Мухаммеда-Гао, сына аскии Дауда, попала пуля и причинила ему болезнь. Исхак-аския приказал ему устроить рибат в некоем месте, а бара-кою /147/ Малику велел [сделать] подобное в другом месте. И приказал он Малику совершить набег на фульбе, пребывающих в Ансао; и Малик совершил на них набег.
С упомянутым бара-коем Маликом была группа братьев упомянутого Исхака, в том месте, [где находился] рибат. Аския сместил их с их постов в походе на Тонфину из-за трусости, которую они тогда проявили. Исхак написал бара-кою, чтобы тот их схватил, боясь их бегства к врагам, но они узнали о том и бежали в направлении Гао. В их числе были: Али-Тонди, Махмуд-Фираро-Идье, Бурхум, Сулейман и прочие из детей повелителя аскии Дауда. Паша Махмуд ибн Зергун со своим войском преследовал войско Исхака, пока не достиг Кукийи; и остановился он там.
Когда Исхак-аския обратил спину при втором разгроме, он послал своего гонца в город Томбукту. Тот приехал в Томбукту в ночь на субботу, в первую ночь [месяца] мухаррама, открывавшего год, завершавший тысячу [лет] от хиджры пророка [19.X.1591], — да будут молитва и полнейшее приветствие над благороднейшим, совершившим ее. Он сообщил о том, что произошло между Исхаком и пашой Махмудом. И случилось, что томбукту-мундио Йахья Улд Бурдам вместе с теми, кто был у него из сотоварищей [его] и дьогорани — жителей Йуруа, пришел, чтобы сразиться с каидом ал-Мустафой ат-Турки. Они достигли Томбукту в четверг двадцать первого зу-л-хиджжа священного, завершавшего девятьсот девяносто девятый год [10.X.1591]. Говорят, что Йахья поклялся войти в касбу через ворота Кабары и выйти из ворот Рынка. А был он глупейший из людей и невежественнейший из них. Когда он приблизился под башню касбы, его ударила пуля — и он умер вечером того же дня. Его голова была отрублена, и ее на шесте сразу же пронесли по городу. И глашатай возглашал, [идя] с нею: "Эй, жители Томбукту! Это голова мундио, принадлежавшего вашему городу. И кто не будет сидеть спокойно — с тем поступят подобным же образом!" А стрелки, с лицами, раскрасневшимися от злости, стали бить /148/ людей своими мечами каждую минуту. И вспыхнуло пламя мятежа.
Вернемся же к речи о том, что произошло между пашой Махмудом ибн Зергуном и сонгаями в той области. Когда паша остановился в городе Кукийя, с ним было сто семьдесят четыре шатра, по двадцать стрелков в каждом шатре — всего их было около четырех тысяч стрелков. То было большое войско; противостоять ему и обратить его в бегство [мог бы] лишь тот, кому бы помог Аллах Всевышний и кого бы он поддержал.
Повелитель аския Исхак отправил тысячу двести всадников из числа лучших своих воинов, которые не поворачивались спиной [к врагу], и назначил над ними хи-коя Лаха-Соркийю. Последний достиг уже крайнего предела отваги и доблести. Аския приказал ему напасть на марокканцев, когда застанет он их врасплох.
Немного спустя после их расставания с аскией воинов догнал балама Мухаммед-Гао с примерно ста всадниками. Хи-кой спросил его: "Из-за чего это соединение?" Балама ответил: "Это аския послал меня вдогонку за тобою..." Но Лаха сказал: "Это ложь и клевета! И знати, и простому народу ведомо, что балама не следует за хи-коем — напротив, далеко не так! И то — только ваш, о сыновья Дауда, мерзостный обычай и отвратительная натура ваша с жадностью к власти!" И хи-кой Лаха с несколькими человеками своей свиты отъехал от них. Тогда Дауда-Гуро, сын баламы Мухаммеда-Далла Кабранкони, выехал из той группы и двинулся в сторону хи-коя. Но Лаха сказал: "Эй, Дауда, ты хочешь меня убить, как отец твой убил Мусу, хи-коя аскии Дауда? Этого ты не сможешь. А не сможешь ты этого потому, что я сильнее хи-коя Мусы, а твой отец был получше тебя! Клянусь Аллахом, если ты ко мне приблизишься, я проволоку по земле твои внутренности!" И Дауда вернулся обратно в ту группу. А люди еще больше узнали силу хи-коя Лахи и его отвагу, когда рассказ [сделал] его равным хи-кою Мусе в /149/ отваге. Ибо тот был из доблестнейших людей своего времени.
Лаха вернулся к аскии Исхаку и сообщил ему о том, что произошло. А немного времени спустя та группа присягнула Мухаммеду-Гао; они сделали его аскией. Исхак же приготовился к отъезду в область Кебби. А когда он решился [на это], начальники войска, которые его сопровождали, захватили все, что было у него из знаков царского сана и его принадлежностей. Они проводили Исхака до места, называемого Тара, и там с ним расстались. Он попросил у них прощения — и они просили прощения у него. Заплакал Исхак — заплакали они. Это была их последняя встреча.