В понедельник тринадцатого [числа] сказанного месяца [18.VII.1644] мы приехали в город Каран и встретились в нем в тот день с дженне-коем Исмаилом, кахийей Мухаммедом ибн Рухом и кахийей Мухаммедом Тьимирро, с фанданке Хамади-Фатимой и отставными кахийями из жителей Томбукту, бывшими в походе против упомянутого Хамади-Амины. Они обрадовались сана-кою и фадого-кою, выразили им уважение и почтили их высшими почестями. А фадого-кой сразу же рассказал им все, что случилось в дороге между ними и Хамади-Аминой. Те ответили фадого-кою: "Да ведь мы на него идем!" И фадого-кой сказал им: "Так с благословения Аллаха и прекрасною помощью Его мы вместе с вами в том, чего вы желаете и к чему стремитесь!"
Кахийя Мухаммед ибн Рух и все кахийи тут же написали [письмо] с сообщением о прибытии к ним в город Каран жителей Калы и о том, что они-де рады прибытию тех в тех обстоятельствах, в каких они явились. Кахийи просили пашу, чтобы он усилил их людьми и чтобы большинство последних было пешими. Я был тем, кто писал это их письмо паше.
То, что сана-кой и фадого-кой привели паше и аскии из конницы, они послали к тем обоим туда, написав им послание с приветом и благопожеланиями — они-де оба, когда свершится желаемое в отношении достижения бунтовщика Хамади-Амины, приедут к тем двоим повидать их лично. Я же написал [и] свое письмо; в нем я говорил паше, что отправился в эту дорогу для того лишь, чтобы его посетить и приветствовать; но не нахожу возможности к тому в этот момент из-за /271/ следования за людьми Калы в этой экспедиции.
Ставка паши в те дни была в Йуваро. Он послал людей, которыми просили его подкрепить их кахийи, и поставил над ними аскию Мухаммеда и кахийю Ахмеда, сына паши Али ибн Абдаллаха ат-Тилимсани. Они пришли к нам в Каран в пятницу семнадцатого [числа] сказанного месяца [22.VII.1644]. А в ночь на воскресенье девятнадцатого [числа] того же месяца [24.VII.1644] к марокканцам пришло сообщение о том месте, в котором пребывал Хамади-Амина. Что же до мирного договора, о котором говорил Хамади-Амине фадого-кой, то о нем пришлось забыть, поскольку застал он Хамади-Фатиму назначенным государем Масины. И утром в то воскресенье войско снялось с лагеря против него, а мы тут же сели на свои суда, чтобы возвратиться в Калу. Товарищи же наши велели нам дожидаться их в городе Дьяга, пока они туда не придут. Они отправились — и отправились мы; и в Дьягу мы пришли поздним вечером во вторник двадцать первого этого месяца [26.VII.1644], а ожидали мы в ней четыре дня.
Поздно вечером в субботу двадцать пятого того же месяца [30.VII.1644] они прислали сказать нам, чтобы мы ехали в Нуринсанну — а это дом сана-коя, который находится на берегу [напротив] его города, — и ждали их там. А они-де занимались намеченным делом, но дождь закрыл им дорогу туда. И мы возвратились и приехали [туда] в среду, предпоследний день сказанного месяца [3.VIII.1644], после полуденной молитвы. Я тут же высадился и направился в Шиблу, достигнув ее при заходе солнца. Я сообщил ее обитателям о добром здравии сана-коя и фадого-коя и о добром приеме, оказанном им пашою и аскией. Они возрадовались тому великой радостью: ведь совсем никому, кроме меня, не удалось достигнуть своего дома, пока не возвратились позднее их государи.
И завершился [этот] месяц, и в пятницу наступило новолуние джумада-л-ахира [5.VIII.1644]. Тут возвратилась экспедиция, не найдя, где был Хамади-Амина. И в понедельник одиннадцатого [числа] этого месяца [15.VIII.1644] сана-кой и фадого-кой прибыли в свои города. Потом мы услышали, что Хамади-Амина находится в земле Фай-Санди, что разделяет землю Калы и землю Каньяги. /272/ И велели мне они оба, чтобы я написал Фай-Санди и от имени паши и аскии, чтобы он изгнал Хамади-Амину из своей земли, а ежели захватит его — убил бы. И Фай-Санди согласился и ответил утвердительно.