Не обнаружил такой связи и Вегенер, что также естественно: все события, о которых он писал, укладывались в сравнительно короткий промежуток времени — примерно двести пятьдесят миллионов лет, а нашей планете, по последним данным, не менее четырёх с половиной миллиардов. И чтобы понять близкие к нам моменты её эволюции, не обязательно было столь глубоко погружаться в её прошлое.
Однако вы, вероятно, заметили, что становление неомобилизма, начиная с пятидесятых годов, имело одну важную особенность. Многие исследователи брали на себя смелость, считая открытые ими закономерности универсальными, распространять их на всё более удалённые от современности эпохи. Эта тенденция и привела к тому, что потребность в «космогоническом фундаменте» мобилизма с годами становилась всё насущнее. Её-то и осознал Кейт Ранкорн. Не случаен был и его выбор: концепция холодного происхождения Земли представляется сегодня наиболее убедительной.
По теории Шмидта недра Земли, изначально холодные, стали позднее разогреваться в результате радиоактивного распада, следствием которого было выделение тепла и расслоение планеты на основные геосферы: ядро, мантию, кору.
Так вот, не вдаваясь в детали, отметим наиболее существенное: в поиске природных процессов, порождающих течения в мантии, Ранкорн создал своё представление о расслоении вещества в глубинах планеты и образовании из него всех геосфер.
По мнению учёного, расслоение произошло из-за разницы в плотности различных компонентов земных недр. При таком подходе существование в давнюю эпоху единого материка и последующее его дробление обретало логику. В начальный период жизни планеты её ядро было невелико. А мантия соответственно распространялась до больших глубин. Тогда в ней образовалось единое общепланетарное круговое течение, имевшее соответственно лишь одну восходящую и одну нисходящую ветви. И тогда же в процессе расслоения вещества все его лёгкие компоненты поднялись на поверхность именно в том месте, где достигал её восходящий поток. Остыв, они создали единый праматерик, переместившийся в область нисходящего потока.
Затем ядро стало расти, мантия же, наоборот, сужалась. И со временем ей уж оказалось не по силам удерживать единое течение. Оно разбилось на несколько самостоятельных потоков (каждый со своей восходящей и нисходящей ветвью), и эти потоки стали растаскивать по планете части древнего континента-монолита.
Со временем представление о движущих силах перемещения блоков литосферы пополнилось и другими моделями. Но все они так или иначе были всё же ещё приблизительными, включали в себя множество произвольных допущений.
От многих этих недостатков свободна модель, предложенная Олегом Георгиевичем Сорохтиным.
Он обратил внимание на то, что древние базальтовые лавы содержат больше железа, чем более молодые. Учёный сделал вывод — причина здесь в уменьшении со временем содержания этого металла в самой мантии. Сорохтин провёл тонкий анализ этого явления и обосновал идею о том, что атомы железа в течение длительного времени опускаются в ядро, соединившись необычным образом с кислородом.
В целом же преобразование мантии состояло из двух параллельных, идущих примерно с одной скоростью процессов: тяжёлые фракции опускались в ядро, лёгкие — силикаты — сохранялись в мантии. Причём математические уравнения показали, что за долгую жизнь нашей планеты всё вещество мантии многократно должно пройти через нижнюю зону, где оно разгружается от железа. Полный цикл каждого конвективного течения (один его оборот), по подсчётам Сорохтина, составил триста миллионов лет.
Надо заметить, что целый ряд теоретически вычисленных Сорохтиным параметров (толщина литосферных плит, вязкость астеносферы и т. д.) оказался либо весьма близким, либо точно соответствует данным о них, полученным совершенно иными путями.
«Соображение по ходу» Сорохтина:
«Недавно под руководством А. С. Монина процесс химико-плотностной дифференциации Земли, сопровождающийся возникновением в мантии конвективных течений, был строго промоделирован на ЭВМ. Эти модельные работы подтвердили неустойчивость гравитационной конвекции и происходящие время от времени перестройки от одноячеистой структуры к двуячеистой и к более сложным структурам, а затем новое возвращение к одноячеистым структурам, с которыми можно связывать возникновение единых Пангей и Мегагей.
В целом же необходимо отметить, что тектоника литосферных плит сегодня обладает научной методологией, аппаратом расчёта, полностью согласована с законами физики, объяснила с единых позиций практически все глобальные геологические процессы. Сегодня доказанными являются многие (до 12–15) прогнозы новой теории (тех геологических явлений, о которых геологи ранее даже пе подозревали) и не известно ни одного противоречия теории с природой (остались лишь некоторые ещё необьяснеи-ные моменты, но явных противоречий нет).
Вот примеры оправдавшихся прогнозов. Проверено бурением: 1) молодость океанского дна; 2) малая доля осадков в составе базальтового слоя океанской коры; 3) затягивание осадков в зонах поддвига плит; 4) генерация углеводородов в зонах поддвига плит. Проверено непосредственными наблюдениями из подводных аппаратов: 5) существование трещин растяжения в рифтовых зонах; 6) существование сдвиговых деформаций в трансформных разломах; 7) существование сжатий в зонах ноддвига плит (в Эллинском желобе у подножия острова Кипр); 8) существование гидротермального выноса тепла из рифтовых зон. Проверено сейсмологическими методами: 9) опускание океанских литосферных плит под островные дуги; 10) предсказанный характер деформаций и механизмов землетрясений в островных дугах; 11) закон увеличения мощности литосферных плит с возрастом. Геодезическими методами установлено: 12) предсказанные направления смещений плит на Памире (в Гарме) и в других местах; 13) расчёт движения ансамбля плит, как и предсказывала теория, показал сходимость результатов. Наконец, спутниковые данные: 14) прямо подтверждён факт дрейфа литосферных плит.
Даже из приведённых примеров при отсутствии явных противоречий видно, что вероятность случайного совпадения прогнозов с реально наблюдаемыми геологическими явлениями примерно равна 1/16000. Следовательно, с уверенностью до 99,99 процента мы можем говорить, что теория тектоники литосферных плит правильно отражает действительность. На самом деле наша уверенность ещё выше, поскольку много десятков других геологических явлений и процессов, известных ранее учёным, также впервые получило своё объяснение с единых позиций в рамках новой теории».
В результате Сорохтин внёс несколько существенных поправок в идею Ранкорна. По новой модели число замкнутых конвективных течений размерами мантии не определяется. Всё зависит от неравномерности разгрузок вещества в различных частях мантии. Между нисходящими и восходящими ветвями потоков формируются «зоны застоя», где скапливаются менее разгруженные и, значит, более плотные фракции. При определённом раскладе сил вещество их этих зон устремляется к ядру, дробя замкнутые конвективные потоки, сужая их, а значит, снижая их мощь. В это время другая часть мантийного вещества уже разгрузилась на границе ядра. Здесь постепенно скапливается большое количество лёгких материалов, которые со временем непременно устремятся к поверхности.
От игры сил, управляющих нисходящими и восходящими потоками в мантии, и зависят в конечном счёте все перемещения плит литосферы.
Хотя модель Сорохтина пока ещё гипотетична, но многие соответствия вычисленных параметров реальным, строгое соответствие законам физики говорят о её серьёзных отличиях от всех предыдущих. И это вселяет надежду, что намечен верный путь поиска. А коли так, то есть основания считать, что и на тот вопрос, который всегда был «камнем преткновения» для прежних мобилистских концепций — о силах, порождающих дрейф, — будет получен убедительный ответ.