Всесторонне обсудив с женой столь серьезный вопрос, решил Иван Васильевич поступить в инженерный колледж в Филадельфии, благо что на возраст студента внимания там не обращалось. В канун войны Америка переживала пору бурного строительства железных дорог, и не было никакого сомнения, что, когда наступит мир, большой появится спрос на инженеров-железнодорожников. Иван Васильевич был принят в колледж, и Турчаниновы поселились в тихой Филадельфии, где некогда училась и Надин. На пятом десятке лет — ничего не поделаешь! — пришлось вновь усесться за учебники, тряхнуть стариной. Но право же, когда, вызванный преподавателем к кафедре, отвечал он урок или, бойко постукивая мелом, выводил на доске математические формулы, молодел душой Иван Васильевич и чувствовал себя так, будто скинул с плеч лет, примерно, тридцать.
Война тем временем не утихала, мало того — принимала совсем иной характер. С жадностью набрасываясь утром и вечером на газеты, понимал Турчанинов, что наступил наконец долгожданный перелом и федеральная армия теперь начинает брать верх. Геттисберг — видел он — был поворотным пунктом всей кампании. После этого сражения южане ни разу уже не вторглись на территорию северных штатов и только защищались от ударов, которые им наносил генерал Грант, один крепче другого.
— Ай да Грант! Ай да молодцы! — возбужденно бормотал Турчанинов, сидя с развернутой в руках газетой. — Наденька, ты послушай, какая победа!
И оглашал публикацию о новых успехах на фронте, а потом — военная косточка! — принимался сетовать на судьбу:
— Такое творится, а ты, как байбак, дома панталоны просиживай... Ведь по-настоящему война только-только начинает разворачиваться.
Особенно взбудоражили Ивана Васильевича газетные телеграммы об опустошительном зимнем рейде армии Шермана по вражеским тылам, благодаря чему надвое оказалась разрезанной территория южных штатов.
— Шерман-то, Шерман каков! Что разделывает! Лихач!
С сердцем швырнул скомканную газету на стол, вскочил, принялся шагать.
— Только подумать, что и я мог проделать весь этот славный поход! О ч‑черт!..
Спокойный голос Надин несколько охладил его пыл старого вояки:
— А я, Жан, очень довольна, что ты дома и со мной. Навоевался, милый, хватит. Достаточно уж я извелась за эти годы. Господи, каждый бой, каждое сраженье!..
Какая бездонная раскрылась внезапно перед ним в этих словах глубина и преданность беззаветной женской любви! Любви самоотверженной, стойкой и мужественной, безропотно делившей с ним все жизненные невзгоды... Растроганный Турчанинов привлек жену к себе на грудь и тихо поцеловал.
Затянувшаяся междоусобная война постепенно завершалась. Боевая инициатива давно уже была в руках Гранта. 3 апреля пал последний оплот мятежников — Ричмонд, по опустелым улицам, дымящимся догорающими пожарами, медленно проехал Линкольн, за которым следовал небольшой эскорт. Несколько дней спустя, 9 апреля тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, в маленьком фермерском домике недалеко от Ричмонда, был подписан акт о капитуляции. Генерал Роберт Ли, армия которого после битвы оказалась окруженной федеральными войсками, по всем правилам военной учтивости сдался генералу Улиссу Гранту.
Благодарение богу, война кончилась — вся громадная страна вздохнула с облегчением. По улицам городов маршировали колонны демонстрантов, крики: «Ура Линкольну! Ура Гранту!» — мешались с музыкой духовых оркестров и с салютующими орудийными залпами, а женщины, сидя у себя дома и вспоминая погибших мужей и сыновей, исходили горючими слезами.
— Посмотри, кто у нас в гостях! — сказала Надин, встречая на пороге вернувшегося домой Турчанинова.
Благонравно сдвинув ноги в тяжелых сапогах, с помятым кепи на коленях, сидел в комнате молодой офицер. Это открытое, опушенное жиденькой светлой бородкой, застенчиво улыбающееся лицо, эти белые коровьи ресницы...
— Майкл! — Турчанинов широко распахнул руки, идя навстречу гостю, который поднялся со стула.
Крепко обнялись бывший генерал и бывший его адъютант.
На плечах Майкла Мак-Грэгора были погончики лейтенанта.
— Вот и дождались конца войны. Можно вернуться к мирному труду, — говорил Турчанинов, усевшись с гостем, в то время как жена принялась накрывать на стол. — Ты, наверное, проездом?
— Да, мистер Турчин. Я узнал, что вы живете здесь, и решил навестить.
— И очень хорошо сделал. Домой едешь? К матери?
— К матери, мистер Турчин. Четыре года не видел ее.
Надин поставила на стол сковородку, где шипела наскоро изжаренная яичница с беконом, пригласила мужчин и принялась заваривать на плитке кофе.