Иван Васильевич следил, как появляется среди других пар то красное крыло гусарского ментика, то отлетаюющий при повороте широкий подол белого платья, под которым быстро, ловко и грациозно мелькают на паркете белые атласные туфельки. Князь Илья с развевающимся за плечами ментиком, крепко обняв свою даму за талию, показывая провинциальным медведям, как нужно танцевать, красиво, уверенно и неторопливо кружил ее по залу. Постепенно они приближались к Турчанинову.
Согнув и положив своему кавалеру на плечо оголенную до предплечья, тонкую руку, откинув разрумянившееся лицо, она глядела на него снизу вверх, улыбалась в ответ на какие-то сказанные им слова. Опахнув Турчанинова ветерком, они миновали его, и теперь слышалось только удаляющееся равномерное пощелкивание шпор. Иван Васильевич следил, как мелькают то красный ментик, то белое платье... то ментик, то платье... Черная, гладко причесанная головка, и острый локоток, доверчиво положенный на плечо мужчины, и летящие белые туфельки... Она улыбалась ему, она, казалось, никого не видела кроме него.
— Какая прелестная пара! — произнес над ухом Турчанинова слащавый женский голос на дурном французском языке, но Иван Васильевич не оглянулся, только стиснул зубы, продолжая смотреть.
Наверно, это был первый ее бал. Наверно, после пансиона все, что видела сейчас вокруг себя, все, что происходило, казалось ей волшебным сном... И как, наверно, была счастлива, когда расшаркался перед ней и ловко стал кружить по залу самый блестящий кавалер, за которым следили все женские взоры...
— Что, хороша барышня? — услышал он знакомый голос. Сосед по столу, тучный старик в военном сюртуке, подошел к нему, ковыляя и постукивая торчащей из левой штанины деревяшкой. Заметно тянуло от него водочкой.
— Хороша, — тихо ответил Турчанинов.
— Племянница моя! — хвастливо сказал старый инвалид. — Вон какая красавица выросла. А ведь знал цыпленком... Во‑о таким! — показал ладонью чуть ли не на аршин от пола.
Тут Иван Васильевич почувствовал неожиданный интерес к собеседнику и, вступив с ним в разговор, принялся осторожно, как бы между прочим, расспрашивать о Софи, о ее характере, о родителях. Дядюшку-инвалида, оказалось, звали Зотов Сысой Фомич. Что касается племянницы, то об ее уме и сердце он отозвался с похвалой. Когда речь перешла на стариков Перфильевых, Сысой Фомич определил обоих хоть кратко, однако весьма выразительно:
— Сам Иван Акинфиевич хороший малый, ничего не скажешь, но тюфяк. А супруга его, Наталья Гурьевна, сущий перец.
— Перец? — задумчиво переспросил Турчанинов.
— Перец! — припечатал Сысой Фомич. — Но голова! Все именье на ней.
Впрочем, тут же предложил, видно, приглянувшемуся ему Ивану Васильевичу пойти погонять шарики.
— Жаль! — сказал он, услышав в ответ от Турчанива, что в бильярдном мастерстве тот не искушен. — Весьма жаль. Ну что ж, придется другого компаньона поискать... — И заковылял в бильярдную, постукивая деревяшкой.
Турчанинов с облегчением перевел дух, когда увидел, что князь, к счастью, не пригласил Софи на следующий тур, а отошел от Перфильевых, и тогда поспешил к лейб-гусару, скользя по навощенному паркету, будто по льду, увертываясь от танцующих пар.
— А куда это ты исчез? — спросил князь Илья, заметив Ивана Васильевича.
— Слушай, Илья, с кем ты танцевал? — не отвечая на опрос, спросил Турчанинов.
— Хороша малютка?.. Перфильева молодая... Я и не подозревал, что по соседству с нами распустился, — князь поцеловал кончики пальцев, — такой цветок невинности красоты.
— Представь меня, — сказал Турчанинов как можно небрежнее.
Князь Илья прищурил один глаз и стал покручивать ус.
— Понравилась?.. Что ж, познакомлю, изволь.. Но только заранее предупреждаю: не уступлю, — добавил он как бы в шутку. Однако по выражению глаз было видно: не шутил князь.
— Ну где же мне тягаться с тобой, с гусаром! — засмеялся Турчанинов не совсем естественным смехом. Они подошли к Перфильевым, и князь Илья небрежным тоном (так и быть, выполню твою просьбу) предстал им своего приятеля секунд-майора Турчанинова.
Иван Васильевич поднес к губам костлявую руку мадам Перфильевой, пожал вялую руку ее мужа и, пригласив Софи на вальс, уверенными кругами пустился с ней залу.