— Вы удивлены, Софья Ивановна? — с улыбкой спросил после нескольких поворотов, с наслаждением ощущая послушную музыкальную легкость всех ее движений.
— Какое совпадение! — пролепетала она.
— Это не совпадение, Софья Ивановна... Не было минуты, когда бы я не мечтал о вас, — сказал он. — Я рвался к вам всей душой, я поставил себе целью найти... И как видите — нашел...
— Но как вы сумели?.. И узнали, кто я? — Недоверчивость сквозила в робком ее вопросе.
Турчанинов рассказал о своем посещении пансиона. После того они надолго замолчали, продолжая размеренно кружиться под музыку по залу.
— Я гость князя Кильдей-Девлетова, — сказал Турчанинов в то время как ноги независимо от него, с механической ловкостью, делали свои однообразные трехтактные, щелкающие шпорами движения, — и сколько здесь пробуду, зависит только от вас.
Она не ответила. Вальс окончился, Иван Васильевич подвел ее к креслам, где сидели старики Перфильевы, довольные успехом, каким пользуется их дочь, и усадил. «Мерси», — прошептала девушка, запыхавшись.
Но больше Турчанинову уж не пришлось танцевать с Софи — с этой минуты ею завладел князь Илья и начал непрерывно приглашать на танцы. Окончив тур, усаживал девушку в кресло, она отдыхала, обмахиваясь веером, а он, подбоченясь и приняв небрежно-изящную позу, продолжал с ней любезничать. И вновь затем приглашал. «А ведь, похоже, и впрямь влюбился князь Илья», — мучился, следя издали, Иван Васильевич.
С досады решил он, проявив великодушие, пригласить какую-то девицу, сидевшую поблизости со своими родителями. Никто из кавалеров к ней не подходил — уж слишком рыжа была невзрачная барышня, с волосами морковного цвета, с такими же бровками и ресничками. На все вопросы, что задавал ей, танцуя, Иван Васильевич, бедняжка лишь пугливо отвечала «да‑с» или «нет‑с», при этом вся вспыхивала и тогда окончательно становилась похожа на морковку. Руки у нее, вероятно от волнения, были потные. Танцевала она дурно, тоже от волнения, и, сделав круг по залу, Турчанинов усадил ее и откланялся.
А что, если Софи бездушная кокетка, способная легко менять свои увлеченья? Если он ошибся в ней? Похоже, князь Илья ей нравится... Еще бы! Гусар, князь!..
Едва стемнело, гостей пригласили в парк, где на пруду началась огненная потеха — фейерверк. Вечер был тих и тепл.
Блуждая по сторонам беспокойно-ищущим взглядом, Турчанинов шел по главной, ведущей к пруду аллее. На некоторое время в общей праздничной сутолоке он потерял из виду Софи с князем. Тревожное предчувствие ломило его. Уходящая вдаль гирлянда разноцветных бумажных китайских фонариков бросала слабый, колеблющийся, прихотливый свет. Подвыпившие, шумно беседующие между собой господа, подхватив под руки дам, спешили на веселое зрелище. В темноте звучал женский смех. Два помещика — один высокий и тонкий, другой низенький и толстый, — которых обогнал Турчанинов, на ходу вели деловую беседу: «Нет, уважаемый Василий Васильевич, много запрашиваете». — «Да помилуйте, почтеннейший Афанасий Петрович, кого я вам продаю? Ведь это же мастер из мастеров, золотые руки! Найдите другого такого столяра, попробуйте!..»
В боковой неосвещенной аллее, с которой поравнялся Турчанинов, забелело в темноте чье-то платье, — подобрав обеими руками длинные пышные юбки, бежала оттуда на свет женщина. Иван Васильевич замедлил шаги, усиленно всматриваясь. Еще минута — и он узнал Софи. Девушка подбежала к нему.
— Это вы! Слава богу!.. — Схватила за руку — пальчики ледяные, вся дрожит.
— Софья Ивановна, что с вами? Что случилось? — спросил Турчанинов, полный и удивления, и тревоги.
Не ответив, Софи испуганно оглянулась на боковую иллею, где в потемках слышалось торопливое, настигающее позвякивание шпор, взяла Ивана Васильевича под руку. Он ощутил тепло доверчиво прижавшегося к нему слабенького, по-девичьи угловатого плеча. Понял с затаенной радостью: Софи как бы показывает кому-то, что находится под его, Турчанинова, защитой. К нему бросилась за помощью!
Из скопившегося под деревьями, дышащего свежестью и прохладой мрака вынырнула мужская фигура. Розовый блик китайского фонарика, висевшего поблизости, упал на расшитую золотыми шнурами гусарскую грудь.
— Мадемуазель Софи, — проговорил князь, остановившись на расставленных кривоватых ногах, — слышно было, как он тяжело дышит. — Позвольте, я вас провожу... Ну что, в самом деле... Смешно...
Не глядя, посасывая только что, видно, поцарапанную руку, она ответила:
— Благодарю. Меня проводит мосье Турчанинов.
Кильдей-Девлетов посмотрел на Турчанинова. Турчанинов посмотрел на Кильдей-Девлетова. Затем Иван Васильевич, больше не обращая внимания на оставшегося стоять князя Илью, повел девушку в ту сторону, где за черными деревьями уже вспыхивали золотые праздничные зарева и сквозь треск и шипенье ракет пробивалась музыка.