— Уже сверстали?
— Как видишь.
С придирчивым вниманием оба литератора начали просматривать пахнущие типографской краской, шуршащие в руках оттиски и, казалось, совсем забыли о присутствии Турчанинова. А Иван Васильевич скромненько сидел в сторонке и боялся шевельнуться. Никак, ну никак не думал, что на глазах у него будет рождаться новый номер «Полярной звезды».
Затем Огарев уселся за стол править корректуру с пером в руке, а Искандер, бросившись в широкое кресло и подогнув по своей манере одну ногу, все внимание обратил на гостя. С живейшим интересом принялся он расспрашивать Турчанинова, что делается в России с воцарением нового императора, каковы настроения общества, о слухах относительно освобождения крестьян, об административных реформах, о литературе и журналистике.
— Не удивляйтесь, — сказал он, — для меня всякий свежий человек из России — кладезь новостей.
— Наверно, Александр Иванович, часто у вас бывает наш брат русак? — спросил Турчанинов.
Искандер улыбнулся.
— Да, меня не забывают. Можно подумать, всякий отправляющийся в заграничный вояж соотечественник считает своим долгом навестить нас, изгнанников... Мода нынче пошла на либерализм, ничего не поделаешь!
БЕСЕДА НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Простое, дружеское обращенье Искандера вскоре заставило Ивана Васильевича забыть о непривычной обстановке, в которой очутился. Связанность исчезла, он чувствовал себя с любезным хозяином дома легко и свободно.
Выжав из гостя все, что было интересного, Искандер спросил, когда он собирается ехать обратно.
— Я не вернусь в Россию, — ответил Турчанинов. — Я решил покинуть ее навсегда.
— Бога ради, не делайте этого! — с живостью воскликнул Искандер, подавшись вперед. — Эмиграция для русского человека вещь ужасная, по личному опыту говорю. Я не знаю на свете положения более жалкого, более бесцельного, чем положение русского эмигранта. Это не жизнь и не смерть, а что-то худшее. Какое-то глупое, беспочвенное прозябание. (Турчанинов смотрел недоверчиво.) А как вскоре вы затоскуете по России! С каким умиленьем вспомните наши березки, наши морозы, нашу птицу-тройку... Правда, Николай? — обратился он к сидящему за письменным столом Огареву.
На минуту тот поднял бородатую голову от альманаха.
— Правда.
— Да, лихую русскую тройку с ухарем ямщиком, которая мчит по чудесному санному пути... — На лице Искандера появилась мечтательная нежность. — Вам станут поперек горла эти англо-саксонские пудинги, и вы будете мечтать о нашей ватрушке. Знаете, — он пошевелил перед собой пальцами и — почудилось Турчанинову — сглотнул набежавшую слюну, — знаете, с творогом, края у нее загнуты и поджарены, а на твороге румяная корочка...
Начинало смеркаться. Деликатно постучавшись, вошел благопристойный Жюль, засветил лампу на столе, плотней задернул темные оконные гардины и снова исчез.
— Где же все-таки вы думаете бросить якорь? — возобновил беседу Искандер. — В туманном Лондоне? Ветреном Париже? Или на берегах цветущей Авзонии — в Италии?
— В Америке! — коротко ответил Турчанинов.
— В Соединенных Штатах?
— Да. В стране, где всякому свободно дышится. Где нет ни тирании, ни феодальных предрассудков и где открыта дорога каждому честному труженику.
— Вы так думаете? — скрестив на груди руки и наклонив лобастую голову, Искандер смотрел на него из-под нависших бровей с пытливой задумчивостью. — Да, было время, признаюсь откровенно, когда и я верил, что такая здоровая и органически развитая страна, как Американская республика, станет во главе общечеловеческого движения вперед. Америка, думал я, наравне с Россией, будет тем культурным центром, где на практике осуществятся социалистические идеи, зародившиеся в Европе...
— Наравне с Россией? — не скрывая недоверчивого удивления, переспросил Турчанинов.
— Именно. С Россией... Но я убедился, что ошибался. Роковая ошибка, господин Турчанинов! Америка — хороша для преуспевающего и ненасытного стяжателя-мещанина, за доллар готового продать душу черту. Великие идеи, начертанные на знамени Георга Вашингтона, давно свалены в подвал Капитолия и покрылись плесенью. О них вспоминают по торжественным дням лишь ради приличия. Доллар! Вот настоящий бог тех, кто определяет сегодня жизнь Америки. Нет, скучна ваша Америка, бог с ней!
Турчанинов промолчал, опустив голову. Никак не мог он согласиться с тем, что услышал. Но затевать спор с самим Искандером, который так приветливо к тому же его принимает?..