— Черти… Разве можно так драться? Ведь я вам, кажется, не чужой.
— Хуже… Из-за тебя чуть юбка не сгорела, рожа бесстыжая! Все дело испортил: знаешь, как мы боролись против бога?
— Зачем? — глуповато спросил Врангель.
— Тьфу, бестолковый! Ты за бога или за… Ленина?
— За Ленина.
— И мы за Ленина. А теперь нам собираться негде…
— Я вам новое место найду… На чердаке нардома были?
— Нет.
Лестница противно скрипела под ногами. Илюша приложил палец к губам, подавая ребятам знак не шуметь. Те, крадучись, лезли за ним наверх.
Вот и крышка люка. Илюша приподнял ее, подпер плечами и держал, пока остальные не проникли на чердак. Тихонько опустив крышку, он послушал, нет ли чего подозрительного, и на цыпочках пошел к слуховому окну, где было посветлее.
Ребята расселись на деревянных перекрытиях, смотрели друг на друга настороженно. Кащею попала в лицо паутина, и он чихнул. На него зашикали.
— А если скауты за нами следили? — сказал Кащей.
— Выдумаешь…
— Здесь еще лучше, чем в нашем сарае, — весело заключил Левка.
— Страшновато, — сказала Варька. — Чердачище вон какой огромный. Здесь, наверно, дезертиры скрывались.
Левка засветил приготовленный каганец, поднял его над головой и произнес:
— Сейчас проверим, где спрятались твои дезертиры.
— Сядь, — остановил его Илюша, — никого там нет. Лучше поговорим, что делать.
— Как — что? — удивился Егорка. — Богов жечь.
— Нельзя. Тина сказала, что так попов не одолеешь. Да и надоело возиться с богами. Надо что-то получше придумать.
— Книжки будем читать, — предложила Варька. — У меня есть сказка про Царевну-лягушку.
— Выдумала! — поморщился Левка. — Цари нашу кровь пили, а мы будем про них сказки читать?
— Тогда в футбол сыграем, — подсказала Варька. — Я чулок пожертвую, соломой набьем, и получится мяч.
— Хватит глупости болтать, — сказал Илюша. — Рассуждаете, как дети малые. Разве нет дел поважнее?..
У него был секрет: Степа доделывал говорящее радио и с минуты на минуту должен был появиться на чердаке. Тогда и начнут они разговор, ради которого собрали здесь ребят, — разговор о детской коммуне.
Никто не заметил, как Егорка и Левка скрылись в дальнем углу чердака. Скоро ребята вернулись с добычей. Егорка приволок связку старых газет. А Левка, пыхтя, тащил что-то огромное, круглое. Это оказался барабан, и находка вызвала бурю восторгов. Ребята ощупывали погнутый и дырявый солдатский барабан. Каждому хотелось погреметь, но Илюша запретил. Он лишь сам тихонько постукал ногтем по гулкому боку барабана, боясь наделать шума — примчится заведующий нардомом Сережка, и тогда все пропало.
— А здесь вот дыра, — сказала Варька и просунула кулак в барабан.
— Мыши прогрызли…
— Отнесите его в угол, — сказал Егорка, а сам взял из связки газету, сдул с нее пыль и стал рассматривать. — Старые газеты, еще про Деникина.
Ребята мигом растащили газеты. В одной писали про Буденного. В другой были нарисованы смешные карикатуры на буржуев. Илюша расстелил свою газету, лег на нее животом и сказал:
— Давайте я буду вслух читать. Здесь вот про Деникина интересно: «Генерал Деникин — белогвардеец. Ленин — коммунист. Выбирай, товарищ беспартийный, кто тебе ближе!»
— Я Ленина выбираю, — сказал Левка.
— И я Ленина, — повторила Варька.
Илюша продолжал читать:
— «Крестьянин и рабочий! Если не хочешь, чтобы фабрики и заводы опять забрали капиталисты, ты должен вступить в партию коммунистов!»
— Батюшка в церкви говорил, что коммунисты — антихристово племя, — с опаской проговорил Кащей.
— Брехун твой батюшка, — осадил его Илюша. — Если хочешь, я могу сказать, кто такие коммунисты. Им ненавистны слова: «твое — мое». Так только при царе неправильно жили, каждый старался себе заграбастать. Дядя Коля Азаров у Ленина был и видел, что у него пальто заштопанное и кепка одна, а башмаки вовсе худые. Почему? Потому что Ленин не говорит «твое — мое», а прежде о людях думает, старается, чтобы детишки не голодали.
— Илюшка, а что такое коммунизм? — спросил Егорка.
— Будущая жизнь. Все тогда будет бесплатно. Захочешь есть — иди в коммунистическую столовую, и тебе дадут пообедать.
— А если денег нету?
— Не нужны там деньги, просто так садись и ешь.
Кащей недоверчиво усмехнулся.
— Это каждый наестся и уйдет. Такого быть не может.