Медленно обернувшись, я обнаруживаю Фея, подпирающего плечом дверной проём. Как всегда, в одних шортах, будто маек в его гардеробе не водится и вовсе. Уйти, эксгибиционист несчастный, не соблазняй с утра пораньше. Но вместо того, чтобы озвучить это вслух, уточняю кое-что другое:
— Я сама вчера раздевалась?
Одной ухмылки хватает, чтобы сделать нужные выводы. Ну, почему-то так я и думала. Но сил даже на маленькую истерику нет, так что пойдём по проторённой дорожке:
— И как, воспользовался ситуацией?
— Два раза, — ещё шире ухмыляется он. — Детка, ты просто космос.
— О, сочувствую, — наполняя четвёртый стакан, пожимаю я плечами. — Если для тебя пьяное бесчувственное тело — космос, то боюсь представить остальных несчастных…
— Да шучу я, — видимо, предположение его задевает, потому что выражение лица меняется почти сразу. — Нет, джинсы с кофтой я помогал снимать, не в них же тебя было укладывать, а вот фокусы с лифчиком ты по собственной инициативе показывала.
Про носки забыл. А вообще…
— Ты когда-нибудь в нём спать пробовал? Это же пыточное устройство!
— Можно, я поверю тебе на слово?
Взгляд красноречиво сползает ниже, но футболка тёмная, плотная и точно не просвечивает. Так что на провокацию я не поддаюсь и руки на груди не скрещиваю.
— Да ладно, Ариэль, реально не помнишь? — Котов присаживается на стул и подпирает голову рукой. — Совсем ничего? Сколько же вы выпили, до таких провалов в памяти? Мы тоже вчера пиво пили, но…
— Как это ничего? Я помню, как мы ехали в такси, втроём на заднем сиденье. Было тесно, но бутылка нас как-то примиряла с этим фактом. И вообще, не ровняй таких лосей как вы и таких хрупких феечек, как мы, — я едва не запинаюсь на полуслове, от сорвавшегося с языка слова. Чёрт, одни феи кругом, ну никуда от них не деться.
— Феечка, ты хоть умойся для начала, сейчас больше на самку енота похожа.
Да? Вот блин, опять макияж не смыла… Как Котов от ужаса не шарахнулся, такую красоту увидев.
Вообще, у меня и так проблемы с равновесием сегодняшним утром, так ещё и динамика наших разговоров из него выводит. Нет, ну в самом деле, это американские горки какие-то! То мы собачимся, как сводные, то ведём милые беседы за чаем, то он попросту меня игнорирует, как будто, так и надо. Да я с ума сойду скоро, от непонимания и попыток разобраться.
— Завтракать будешь? — уточняет, тем временем ничего не подозревающий о моих мыслях парень, успев переместиться к холодильнику и засунуть туда нос.
— Ар-р-р, не говори мне о еде вообще! — почувствовав нахлынувший приступ тошноты от одной только мысли о чём-то съедобном, мотаю головой я. Глупая идея, очень глупая, она так ещё больше кружиться начала. — И вообще, пойду утоплюсь.
Но для начала по-пластунски сползаю в комнату за чистой одеждой. Эх, трудна жизнь алкоголика.
К моменту, когда друзья успевают проснуться и отчалить домой (а в детских садиках, наоборот, начинается сон-час), я прихожу в себя и привожу себя в порядок настолько, что совершаю небольшой набег на кухню, без опасения тут же вернуть всё обратно. А потом заваливаюсь на возвращённую в хозяйские руки кровать, в обнимку с ноутбуком и стучусь в скайп абоненту с улыбающейся мамой на аватарке.
— Привет, ребёнок.
Родитель фотографии не соответствует, но его я рада видеть не меньше.
— Привет, папуль. А маму куда дел?
— С тёщенькой по сотовому беседы беседует. Ты же вчера с подружками встречалась, где синяки под глазами, трясущиеся руки и перегар?
— Ты его просто через интернет не чувствуешь, — хохочу я.
— Папа умный, папу не проведёшь. Каринэ сказала, что мы через пару недель приедем?
— Нет, не говорила, а зачем? Ой, то есть не то хотела сказать…
— Да понял уже, как ты по нам соскучилась, — якобы обиженно качает головой он. — В конце следующей недели крупный проект закрываем, так что будет ко дню рождения тебе подарок в виде нового автомобиля. Вот, приедем выбирать.
— Кру-у-уто! — совершенно искренне подпрыгиваю я на кровати, не меняя, правда, положения лёжа. — А что за проект? Интересный?
— Так такой домина, ты себе не представляешь. Жена хозяина, правда, не от мира сего, так что надро… — папа вдруг вспоминает, что разговаривает с дочерью и пытается вывернуться, под мою улыбку, — надолбались мы изрядно, но большинство задумок удалось отстоять. Привезу фото на планшете, полюбуешься.
Я киваю, как всё та же собачка на приборной панели. Понятно, что папа не составляет весь дизайн от и до, но его проекты мне всегда как-то по-особому нравятся. Наверное, поэтому мне так нравилась наша квартира, где каждый уголок был задуман (а частично и воплощён) им самим.
— Ну, и с хахалем твоим познакомимся заодно.
— Папа, — я закатываю глаза, — ну с каким хахалем?
— Вот и я говорю — с каким? Живёт с одним, дружит с другим, сплошной разврат!
— О, бабушка Тома звонила? Чую знакомые интонации.
— Молчи, ребёнок, моя нервная система ещё не восстановилась от общения с ней. В общем, сама решай, с кем знакомить будешь, но я хочу с будущим зятем пива попить.
— А с дочерью? А как же я? Я же лучше собаки! Домашнего вина главное привезите, ага.
— Ну уж постараемся, как-нибудь… — улыбается он, а затем вдруг кричит, едва меня не оглушая, куда-то в сторону. — Карина, ты с дочкой разговаривать-то собираешься? Говорит, что уже бежит. Топота не слышу только, — если учесть, что мама по комплекции примерно такая же, как и я, папина подколка пролетает мимо. — Ну, ладно, освобождаю место. С тебя по приезду мясо по-французски, у мамы так вкусно не получается.
— А ты гад! — появившаяся в кадре мамуля награждает супруга шлепком по плечу. — Ладно-ладно, серый хвост, я тебе это припомню. Всё, двигай отсюда, мы будем секретничать.
Родитель подмигивает мне, целует супругу в макушку и удаляется, заставляя меня ещё расплываться в улыбке ещё сильнее. Вот даже месяца не прошло, а соскучилась — жуть как. А всё ещё прекрасно помню, как папина мама злорадничала на этот счёт, мол, уеду в другой город и думать про них забуду. Ох, бабушка Тамара, если твой сын сбежал за полстраны от тебя, вовсе не значит, что все такие.
— Утром ты была похожа на енота, теперь глаза, как у лемура. Ариэль, твои артистические способности просто поражают, — уведомляет Фей, когда я приземляюсь на диван в метре от него.
Если честно, не знаю, как так получилось. Я просто шла на кухню попить воды (какие там положенные два литра, их я ещё до обеда выглушила), а потом как-то машинально завернула в гостиную, услышав звуки телевизора. И вот теперь сижу на диване, слепо пялясь в мерцающий экран, но думаю совершенно о другом.
— Родители обещали приехать, — зачем-то произношу вслух.
— Хорошо, — продолжая листать каналы, откликается он.
— Что хорошо?! Я сейчас живу здесь, значит сюда они как минимум заглянут. И познакомятся с тобой!
— И? Я с тобой не сплю, значит опасаться, что твой отец попытается открутить мне нечто жизненно важное не стоит. Это Илья твой пусть боится.
Илюше тоже бояться нечего — папа у меня пацифист. И довольно современный, так что лекций на тему полового воспитания точно ждать не стоит. Тем более меня мама родила в девятнадцать, путём нехитрых расчётов получаем, что познакомились они и того раньше. А мне скоро целые двадцать два, перестарок почти, если судить по этим меркам. Да и вообще, если дедушка Георг в своё время не пристрелил «наглого выскочку», соблазнившего его молоденькую дочь, моим «хахалям» можно расслабиться.
— Ладно, Крис, заканчивай рефлексии. Фильм смотреть будем?
Я моргаю, уставившись на него удивлённо. А, точно, воскресенье-фильм-бро, помню. Но с каких пор его молчаливый игнор окончен? Господи, Фей, что же тебя понять-то так сложно!
— Будем, — пока мозг думает, уверенно отвечает язык. — Только без алкоголя, иначе меня стошнит прямо на вот этот чудный ковёр.