Лоренц смотрел в окно. На ненастном небе, затянутом серыми облаками, не было ни единой звезды. Ветер громко завывал в каминных трубах. В соседней комнате часы пробили полночь. Кэррин громко зевнула. Мысли беспорядочно путались в отяжелевшей голове. Она прижалась щекой к мягкой тонкой шерсти камзола и задремала. Маркиз еще долго сидел в задумчивости листая страницы книги, которую читала Марианна. Они не громко шелестели. Приглушенный свет свечи отражался бликами на тонком пергаменте, где лучшие художники прошлых лет оставили свои иллюстрации. В книге очевидцы рассказывали о событиях 1455 — 1485 годов, о войне между белой и красной розами. В результате которой Генрих Тюдор начал правление династии Тюдоров. Особое внимание Лоренца вдруг привлекло описание красавицы Анны. Спящая Кэррин наверное была на неё похожа. Такая же рыжеволосая и синеглазая, тонкие черты лица, красивое очертание коралловых губ. За свою жизнь Анна покорила множество мужских сердец, но путь её не был выстлан лепестками роз.
Доренц опустил свой взгляд на лицо дочери. Она уже видела сны. Мужчина заботливо отнес ее в спальню и уложил на кровать, накрыв тёплой медвежьей шкурой. Потушив свет, он вышел из покоев, тихо прикрыв за собой дверь. Сон всё никак не шёл к нему. С самого детства, перед важными событиями, Лоренца мучила бессонница. Завтра он отправиться в поход с протестантами Бурбонами против династии Валуа. И хотя он был не протестантом, а добрым католиком, он отказывался принимать правление Валуа. Так же, как отказывался принимать и одобрять действия святой инквизиции, которая нещадно сжигала на кострах еретиков. Всё это не укладывалось в его мятежном от рождения уме. Родись он не представителем дворянского сословия, а простым крестьянином, он бы чувствовал себя более полезным для этого мира. По крайней мере его бы не обременяли глупые привилегии.
Маркиз Дорант не боялся смерти. Он предпочел бы умереть на поле битвы, чем в постели в собственном замке, в окружении хныкающих и причитающих родных. Скорей всего, пару лет назад он бы так и поступил. После смерти Люсиль, он потерял всякий интерес к жизни. Но встретив на скалистом берегу Кэррин, такую маленькую и беззащитную, ему вновь захотелось жить. Жить ради этой маленькой девочки. Он мечтал вырастить её такой, какой бы желал видеть свою дочь. Кэррин и стала ему дочерью. Она была умна, добра и красива. Чего ещё мог бы пожелать отец? Только ради неё он постарается выжить в предстоящей битве, чтобы не разбить нежное детское сердце. Лоренц повернулся на бок, продолжая размышления о завтрашнем дне. Он проснётся очень рано, Марианна и Кэррин ещё будут спать. Он покинет пределы замка то того, как они проснуться. Маркиз хотел избежать их слёз.
Едва солнце взошло над горизонтом и еще не рассеялся утренний туман, Лоренц Дорат, облаченный в доспехи, уже любовался на своё отражение в венецианском зеркале. Доспехи блестели в утренних лучах. На правом плече огненным пурпуром горел бархатный плащ с вышитым золотыми нитями гербом Дорантов. Крепкая рука лежала на эфесе наточенного меча. Лицо маркиза выражало непроницаемую маску решительности. На бледных щеках играл легкий румянец. Легкое волнение охватило сердце. Мужчина смотрел прямо перед собой и в воображении уже бился в бою. Он торопился и хотел уже покинуть покои, но в дверь тихонько постучали и в комнату вошла Кэррин. Заспанное личико выражало удивление. Отец был еще здесь. Она успела. Рыжие локоны водопадом струились по детским плечам. В голубых глазах блеснули слёзы. Она понимала, что отец должен ехать, но расставаться с ним было слишком больно. Маркиз посмотрел на неё нежным взглядом. Горький ком застрял в его горле. Расставание с дочерью тоже давалось ему с трудом. Слова застревали в горле. Сердце в груди бешено колотилось. Как он сможет оставить Кэррин одну? Но другого выхода не было. Отказаться от своего обещания он был не в силах. Надо было ехать.
Лоренц крепко обнял дочь и, поцеловав в мокрую от слёз щёку, поставил её на пол и стремительно покинул свои покои, не оглядываясь. Кэррин, всхлипывая, осела на пол. Рыдания теснили детскую грудь. Девочка не могла их больше сдерживать. Она свернулась клубком на ковре и проплакала несколько часов. Так её и нашли слуги, заплаканную и уснувшую на полу. Они бережно перенесли маленькую госпожу на кровать хозяина.
В этот момент маркиз Дорант уже был далеко от замка. Он молча ехал, перебирая в памяти все моменты вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Он уже испытывал страдания от разлуки с приёмной дочерью. Мысли о том, как Кэррин будет больно, если его убьют, терзала его больше всего. Он ехал впереди. Следом ехали его оруженосец и слуги. В их компании он вступал в новый день и никто из них не мог знать, что он им дарует. Будут ли они живы этим вечером.