— Ай, смиримся! — поддержали его. — Мы привыкшие.
— Если кошмы какие старые есть, пусть тащят, сюда.
— А то можем и так, на полу, не беспокойтесь, ишан-ага.
— Нет, — сказал Черкез-ишан, чувствуя, как в груди у него теплеет и впервые за несколько дней появляется доброе чувство к этим взъерошенным, немного растерянным и непонятливым, но милым и благожелательным парням. — Нет, давайте уж сразу привыкать к новой жизни.
Толкаясь и путаясь в полах халатов, курсанты неумело примостились на скамьях. Черкез-ишан крикнул повару, чтобы подавали обед.
Руководствуясь собственным вкусом, Черкез-ишан с превеликим трудом раздобыл бочку квашеной капусты и решил угостить своих курсантов шурпой особого приготовления. Он заранее предвкушал удовольствие, как курсанты станут есть её с таким же наслаждением, что и он сам. И чтобы всё было по-настоящему торжественным и чинным, велел техническим работникам курсов и своего наробраза в первый день обслуживать столовую. Потом курсанты приучатся сами подходить к повару, но в первый день они должны почувствовать себя почётными, уважаемыми гостями.
К сожалению, торжества не получилось. Когда перед каждым была поставлена миска с «шурпой» и столовая наполнилась запахами квашеной капусты, чеснока, уксуса, укропа и других незнакомых специй, курсанты недоуменно переглянулись. Всю жизнь они знали, что шурпа состоит из трёх вещей — воды, мяса и соли. Здесь же было какое-то месиво, вроде сечки, которую задают корове перед отёлом, пахло оно незнакомо и неприятно.
Черкез-ишан, с аппетитом уплетавший свою порцию, поднял голову, чтобы посмотреть, какое впечатление произвёл на курсантов обед. И к ужасу своему убедился, что никто, кроме него, не ест. Одни с любопытством ковыряли ложками в мисках, другие сидели в выжидательной позе.
Аппетит у Черкез-ишана моментально пропал.
— Почему не едите, товарищи? — спросил он. — Не нравится обед?
Послышались разрозненные голоса:
— Ай, ничего.
— Нравится немножко.
— Про пищу, в которую положена соль, дурного не скажешь.
— От запаха душу воротит.
— Копек, не порочь пищу! Перестань!
— Пусть она пахнуть перестанет, тогда и я замолчу.
Черкез-ишан понял, что допустил ошибку, предложив аульным жителям еду по своему вкусу. Не зная, как выйти из затруднительного положения, он помолчал и сказал:
— Вы, наверное, устали. Отдохните пока в саду, погуляйте. Сейчас вам приготовят настоящую туркменскую шурпу, и вы покушаете.
До самой темноты группками по двое, по трое курсанты бродили в саду. После ужина, оказавшегося более удачным, нежели обед, Черкез-ишан пожелал своим курсантам доброй ночи и ушёл домой. Курсанты сгрудились в спальне. Они устали от бурных впечатлений дня, однако никто не решился первым лечь.
— Неужели нас заставят ложиться в темноте?
— Лежащему человеку свет не нужен.
— Посмотреть надо, где твоё место.
— На каком ляжешь, твоим и будет.
— Здесь ни у кого нет места, купленного за деньги.
Пришёл завхоз с лампой. Разговоры прекратились.
— Уляжетесь — свет погасите, — предупредил завхоз, вешая лампу на потолочный крюк. — Керосин беречь надо.
— Погасим, начальник, не беспокойся.
— В ауле без лампы сны смотрим.
— Ахов, люди, смотрите: и фитиль у лампы круглый и огонь круглый!
— Русские до всего додумаются. Светло-то, как днём!
— А дырка у лампы посередине зачем?
— Чтобы вниз светила.
— Почему же она не светит вниз?
— Кто её знает…
К разговаривающим протискался Копек.
— Я знаю, зачем дырка.
— А ну, говори, если знающий.
— Копек всё знает, как удод царя Сулеймана.
— А ты молчи, если аллах умом обидел! А дырка вот зачем нужна: если сверху не на что лампу повесить, в дырку вставляют палку, а другой конец палки втыкают в землю.
Кто-то прикрыл ладонью вентиляционное отверстие. Лампа сразу закоптила, свет потускнел.
— Ахов, люди, она, оказывается, дышит через дырку!
— Воздух в ней горит, что ли?
— Конечно, воздух! Смотри: закроешь — гаснет, отпустишь — опять светло.
— Не болтайте глупостей! Кто это видел, чтобы воздух горел? Тогда у всех в ауле такие лампы были бы.