— Всё намёками изъясняешься? — усмехнулся Дурды. — Прямо сказать духу не хватает?
— Прямо-то оно не всегда короче., А намёки… Какие же тут намёки, Есе ясно..
— С петухом и курицей не совсем ясно.
Я хотел сказать, что сколько бы мы ни корчили из себя большевиков, а царя в Петербурге сбросили.
— Никто в этом не сомневается. А только и мы немало крови пролили, чтобы прогнать с пашей земли белых и англичан.
— Один комар сказал: «Мы с волком быка задавили».
Дурды вспыхнул:
— Ты, Торлы, говори, да не заговаривайся! За такие слова я могу и на угощение твоё не посмотреть! Так двину, что без шапки домой побежишь!
— Без шапки нельзя, позор на всю жизнь, — засмеялся Торлы и вытер жирные пальцы сперва об усы, потом о сшитые из жёсткой английской парусины штаны. — Я тебя не хотел обидеть, братишка, а только и нос задирать не стоит — на тех ветках, что вверх торчат, плодов не бывает.
Принесли чилим работы искусных хорезмских мастеров. Торлы сунул мундштук в рот, затянулся, выпустил в потолок толстую струю дыма. Из внутреннего кармана достал сторублёвку, небрежно через плечо подал её прислужнику.
— Баем стал? — неодобрительно буркнул Дурды. — Такими деньгами разбрасываешься.
Торлы удивлённо округлил глаза.
— Ты что, с неба свалился? Разве это деньги? Так, пустая бумажка… Да, Дурды-джан, долго нам с тобой сидеть, о многом вспоминать надо, а только дела у меня есть. Как-нибудь ещё встретимся. В тяжёлые дни мы с тобой плечом к плечу были. И поняли, что не дано рабу укоротить дней, отсчитанных самим аллахом. Не сердись за прошлое, как и я не сержусь. Помни пословицу: «Прольётся на тебя, капнет и на меня». Никогда я не забуду нашего товарищества и дружбы в те тяжёлые дни. Не забывай и ты. Джигит у джигита должен всегда сидеть на почётном месте. Если всё будет хорошо, я ещё тысячу раз посижу у тебя на почётном месте. Потому что знаю тебя. В одном только виноват: не сумел присмотреть за твоей матерью, помочь ей, когда тебя не было. За это не прощу себе. Вот, возьми! — Торлы протянул Дурды толстую пачку денег. — Возьми, пока что у меня есть. А там видно будет.
— Куда мне столько! — опешил Дурды. — За них внуки мои не рассчитаются!
— Какие расчёты между друзьями! — махнул рукой Торлы. — Бери! Это только с виду много кажется, а цена их нынче невелика.
— Совсем нет силы у денег, — сказал сидящий неподалёку старик. — Смотри, сколько их у меня! При ак-патше с такими деньгами я стал бы самый большой и толстый бай. А теперь, как семечки, их перебираю. Совсем силы не осталось. Может, окрепнут со временем?
— Окрепнут, яшули, обязательно окрепнут. — заверил старика Дурды. — У государства, которое сумело царя скинуть, обязательно будут крепкие деньги.
— Тогда зачем ты отказываешься? Бери, что даёт тебе твой друг. Любое даяние — благо, сказано пророком нашим. Не отвергай руку дающего и да не умножатся горечи твои.
— Не могу.
— Да ты не подумай чего! — понял его сомнения Торлы. — Не за то оружие деньги эти, правду говорю! Зачем мне сейчас врать? Ногами в живот пинали меня нукеры Джунаида, и винтовки и коня отобрали, ни копейки не заплатив. А эти деньги мне аллах послал.
— Фьють! — присвистнул Дурды. — Что-то мне аллах таких денег не посылает. Или вот этому яшули.
— Я уже старик, — улыбнулся яшули, — аллаху и без меня забот хватает. А вот ты уподобляешься слепому, ибо сказано: закрывая глаза, они глотают камни. Всевышний рукой твоего друга протягивает тебе деньги, а ты шаришь в стороне и спрашиваешь: «Где? Где?» Вот они! Открой глаза — и возьми.
Дурды тоже невольно улыбнулся. А Торлы сказал:
— Глину я возил со старой крепости. Там и кувшинчик небольшой нашёл.
— Врёшь ты, — убеждённо возразил Дурды, — теперь понятно, что врёшь, такие деньги в кувшинчиках не прячут.
— Ну, ладно, вру, — неожиданно легко согласился Торлы. — Пошли, а то мне уже пора. Проводишь немного.
На улице он взял Дурды за локоть, доверительно наклонился к уху.
— Чудак ты, парень. Разве в чайхане можно обо всём рассказать? Народ там пёстрый, разный, жуликов много, того и гляди, что чарыки с ног снимут.
— Ты же сам хвастался деньгами на всю чайхану, — сказал Дурды.
— А что, нельзя? Раньше баи хвастались, а теперь пусть все знают, что мы тоже не нищие, не зря за Советскую власть воевали.
Дурды покрутил головой, освободил руку от цепкой хватки Торлы.