— С верой и усердием пусть падёт к ногам святого ишана! — вмешалась Энекути. — Как цветок под дождём, засияет ваша невестка. Там, где ступит ишан-ага, никакая нечистая сила усидеть из может.
— А я дочку привезла. — сказала вторая женщина. — Единственная она у меня… Глаза заболели, совсем не открываются… Пришла просить святого ишана о помощи…
Энекути снова воткнулась в разговор:
— Это тоже все бесовские проделки, я знаю. Злой дух поселился в глазах у девочки. Ты, мать, набери земли, где прошёл ишан-ага, и сыпь её дочке в глаза — заблестят, как новенькие монетки. Сколько слепых уже благословляют ишана-ага! Та земля, на которую его святая нога ступила, от всех бед помогает.
— Сохрани, господи, мы не удивляемся этому, мы просто рассказываем, — начала третья женщина. — Такая история приключилась — родился у одного человека сын, я принимала. Год тому минул или около того… Сохрани, господи, не удивляемся, но как глянула я обомлела: не похож он на человечьего ребёнка… глаз один и ухо одно… Кричу Энекути, а она тоже поглядела — и бежать… Вот страсти какие!
— Как не убежишь от такой страховины!
— Тут сердце со страху лопнуть может…
— Вы смелой оказались!
— Какой уж смелой! — возразила рассказчица. — Чуть не померла от страха. Хороню, что про ишана-ага вспомнила. Выскочила я — дело ночью было, — бегу впотьмах, кричу: «Вай, ишан-ага! Вай, ишан-ага!». Прибегаю, а он, святой человек, уже ходит с палочкой по двору, озирается так беспокойно по сторонам. Я даже умилилась, страх прошёл, а он, святой человек, говорит: «Иди, говорит, Амангозель, скорее назад, зарой это чудище в землю, пока никто из правоверных его не видел. Пери[44], говорит, унесли мальчика, а вместо пего шайтан своё отродье подкинул, — молитву не читали над роженицей». Так он мне сказал, а ведь я ещё ничего ему объяснить не успела. Истинно святой человек наш ишан-ага, его свыше осенило!..
— Осёл кричал — верблюд пугался: думал, барс ревёт, — съязвила Огульнияз-эдже, насмешливо глядя на Энекути. — Меня бы тоже осенило, если б меня кто-то предупредить успел, что див[45] родился.
Энекути сделала вид, что не слышит. Одна из женщин грустно сказала:
— Говорят, не див это был, а обыкновенный ребёнок… Хороший мальчик, только глаз у него один не открылся… Закопали бедняжку живьём в землю…
— Ну да, живьём! — возмутилась Энекути. — Я сама его за шейку держала, пока он дышать не перестал. А потом уж закопала.
— Спаси, господи! — ахнули женщины, хватаясь за ворот платья. — Невинного младенчика убили… Какой грех на душу взяли!..
— Нет греха! — огрызнулась Энекути. — Какой может быть грех, если сам святой ишан велел закопать мальчишку!
Старая жена ишана, обычно коротавшая время с приезжими женщинами, начала рассказывать о святости ишана, о тех чудесах, которые он, якобы, творил. Неприятный инцидент убийства ребёнка бесследно растворился в великом множестве благочестивых дел Сеидахмеда.
— Огульиияз, — позвала Оразсолтан-эдже, — смотри… смотри, моя Узук идёт! В-о-о-он она, с девушками… в зелёном халате…
— Для тебя сейчас любой зелёный халат — на дочке надет, — с ласковой ворчливостью отозвалась Огульнияз-эдже. — Где она?.. Да это совсем другая девушка!
— Нет, не другая, — не сдавалась Оразсолтан-эдже. — Сердце чует… Стройная, лёгкая… Козочка моя… Хоть бы оглянулась, порадовала мать…
— Сходи к ишану-ага, скажи, что мать Узукджемал приехала, повидать свою дочь хочет, — велела Энекути жена ишана.
После неудавшегося любовного приключения, незадачливый ишан несколько дней общался с внешним миром только через посредство верной Энекути. Даже во двор по своим стариковским делам выходил лишь с наступлением полной темноты. Со временем следы прошли, но Энекути продолжала отваживать посетителей: «Ишан-ага болеют! К ним нельзя заходить!» И ишану даже нравилась такая опека, приятно было чувствовать себя мнимо больным, вызывающим сочувствие.
Круглая, подвижная, как ртуть, Энекути вечно куда-то озабоченно спешила. Сильно тронутое пигментацией, её лицо лоснилось и блестело чёрным зеркалом.
— Ишь, носится, как ночной дух, — говорили про. неё люди. — Смотришь и не поймёшь, что она на твоих глазах делает.
— Пока оглянешься, она семь раз в одни двери войдёт и выйдет.
— На всё времени хватает!
— И языком молоть без устали — у неё тоже есть время.
В последнем люди были не совсем правы. Энекути страдала многими женскими и неженскими слабостями, в том числе и разговорчивостью: любила перемыть косточки ближнему. Однако из числа этих ближних она раз и навсегда исключила ишана. Не давая пощады никому, об ишане она говорила только хорошее, частенько привирая от усердия, и даже слабым намёком ни единого раза не коснулась таны своего хозяина — а уж она-то знала их предостаточное количество! Ишан очень ценил это качество Энекути и доверял ей во всём.