– Снова солому в золото, Грант, – сказал Кристофер, – и думаю, такое превращение было бы проще.
– Большинство этих вещей уже неплохо блестят, – заметил я. – Найди здесь хорошую сторону.
– Ненавижу хорошие стороны.
Но мы знали, Грегор будет счастлив, если поймает нас на безделье, и принялись за работу. Я позволил Кристоферу намазывать розовую, сильно пахнущую мастику, поскольку это проще, а я был уверен, что и чисткой серебра Кристофер никогда не занимался, а сам взял кучу тряпок и тер, и тер, и тер. Некоторое время спустя я вошел в ритм и начал читать газеты под серебром и думать о другом. Должно быть, эта комната соседствовала с кладовой мистера Амоса. Работая, я слышал его голос, чье гудение доносилось порывами, а время от времени раздавалось громкое рявканье, но я не мог расслышать слов – только голос. Это действовало на нервы.
Я упомянул об этом Кристоферу. Он вздохнул.
Я сделал еще несколько замечаний, и Кристофер не ответил ни на одно. Я повернулся посмотреть на него. Он навалился на стол, немного задыхаясь, а лицо у него стало почти того же серо-белого цвета, что газета на столе. Он перевернул шейный платок задом наперед, чтобы на него не попала мастика, и я заметил, что из-за ворота рубашки свисает золотая цепочка с нанизанным на нее кольцом. Оно звякало о подсвечник, над которым Кристофер работал, поскольку он склонился совсем низко.
Я вспомнил мальчика из школы по имени Хэмиш, который не мог рисовать, поскольку краски вызывали у него удушье. Судя по всему, с Кристофером происходило нечто похожее.
– В чем дело? Тебе плохо от мастики?
Кристофер поставил подсвечник и выпрямился, упершись обеими руками в стол.
– Не мастика, – ответил он. – Серебро. Есть что-то в Седьмой серии, от чего становится хуже, чем обычно. Не думаю, что могу продолжать, Грант.
К счастью, Грегор был слишком ленив, чтобы заглядывать к нам постоянно. Но когда-нибудь он придет. А Кристофера он не любил больше всего.
– Хорошо, – сказал я. – Ты стоишь на стреме у двери, чтобы, когда появится Грегор, ты мог притвориться работающим, а я всё сделаю. Незачем морить себя.
– Правда? – спросил Кристофер.
– Честно, – ответил я и замер в ожидании: теперь он действительно мой должник.
– Спасибо! – горячо поблагодарил Кристофер и отодвинулся от серебра.
Почти немедленно цвет лица у него улучшился. Он опустил взгляд и заметил, что золотое кольцо свисает из-под рубашки. На мгновение на его лице появилось выражение ужаса. Он стремительно заправил кольцо и цепочку под рубашку и повернул шейный платок, чтобы закрыть их.
– Я твой должник, Грант, – сказал он, подойдя к двери. – Что я могу для тебя сделать?
«Удача!» – подумал я. К этому моменту Кристофер вызывал у меня такое любопытство, что я чуть не выпалил, что хочу, чтобы он рассказал мне о себе всё. Но не выпалил. Кристофер принадлежал к тому типу людей, к которым следует приближаться осторожно. Так что я ответил:
– Сейчас мне ничего не нужно. Дам тебе знать, когда понадобится.
– Справедливо, – сказал Кристофер. – Что это за гудящий звук доносится из-за стены?
– Мистер Амос разговаривает по телефону, – ответил я, взяв подсвечник и начав тереть.
– О чем дворецкий может говорить по телефону всё это время? Точная марка шампанского? Или у него есть старушка мать, которая настаивает на ежедневных отчетах? Амос, дорогой, ты пользуешься теми мозольными пластырями, которые я послала тебе? Или это его жена? В конце концов, у Хьюго же должна быть мать. Интересно, где они ее держат?
Я ухмыльнулся. Кристофер явно окончательно пришел в себя.
– Кстати, о матерях, – сказал Кристофер. – Мне совершенно не нравится графиня. А тебе, Грант?
– Да, – согласился я. – Миссис Поттс, которая убирается в книжном магазине, говорит, она когда-то танцевала в водевиле.
Кристофер пришел в полный восторг:
– Нет! Серьезно? Повтори каждое слово, что миссис Поттс сказала о ней.
Так что, полируя, я рассказывал. Затем я каким-то образом перешел на рассказ о книжном магазине, и о маме и дяде Альфреде, и о том, как уехала Антея. Пока я говорил, до меня дошло: вместо того, чтобы разузнавать про Кристофера, ярассказывал ему про себя. И я подумал, что это просто типично для Кристофера. Но в общем-то я был не против рассказать ему, при условии, что он не узнает о моем Злом Роке и о том, что я должен сделать. И это чудесно помогало чистить серебро. К тому времени, когда Грегор заглянул в дверь – и Кристофер бросился к столу, притворившись, будто полирует кувшин, – почти всё было сделано. Грегор ужасно разозлился.