Судьба лейтенанта Погодина
Имя Василия Пропалова известно читателям по книгам о работниках милиции «Ход конем» и «Служба такая».
В документальной повести «Судьба лейтенанта Погодина» вновь рассказывается о тех, кто и сегодня ведет наступательную войну, на фронтах которой нет перемирий.
Автор показывает, сколько умения, настойчивости и душевных сил вкладывают сотрудники уголовного розыска в нелегкую, но благородную и ответственную работу.
ИСПРАВЛЕННАЯ ОШИБКА
В милиции шло сокращение. Обычный ритм жизни областного управления внутренних дел нарушился. Непривычная тишина висела в пустых коридорах. Только из-за двери секретаря отдела кадров доносился треск пишущей машинки.
В кабинетах разговаривали вполголоса, гадали: кого могут уволить, кого переведут на новое место и на какое именно, кого отправят на пенсию. Этими вопросами занималась специальная комиссия.
Оперуполномоченного оперативного отдела лейтенанта Погодина она направила в уголовный розыск. Ему выделили стол и сейф в кабинете, где занимался старший оперуполномоченный майор Нуждин.
Нуждин появился перед обедом, бодрый, веселый.
— Привет, Николай Иванович!
— Виталий Алексеевич! Здравствуйте! — лейтенант крепко стиснул руку майора.
— Как живется-можется? Бумагами обложился. Читай, читай. Полезно. Приказы, инструкции нужно знать. И не лишне было бы заглянуть в журналы обмена передовым опытом.
— Кое-что я уже прочел. Интересного и полезного много. Как ваша командировка? Кражу раскрыли?
— Съездил хорошо. И с кражей разобрались. — Нуждин расчесал редкие волосы. — Шеф дома?
— Огородников? У себя.
— Ну и ладно. Надо доложиться.
Майор ушел. Возвратился он через полчаса. Погодин оторвался от бумаг, спросил:
— Рассказали бы, Виталий Алексеевич, как раскрывали кражу?
— Сложностей не было. Интересного мало. Деревенька небольшая, магазин — тоже. Преступники замки сорвали, ценности взяли и теку на попутной машине. Разыскали мы машину, узнали от шофера, где он высадил попутчиков, ну, и одного задержали. С ним разбирается районная милиция. Другой, по фамилии Давыдов, живет в нашем районе. Сейчас поедем к нему. Обыск делать. Собирайся.
— Да?
— С Огородниковым согласовано. — Нуждин открыл сейф, достал папку. — Вот список выкраденного. Познакомься. Надо знать, что искать.
Обрадованный, Погодин заторопился. Но список изучал сосредоточенно. Майору казалось, что он заучивал каждую строчку навсегда.
— Я готов.
— Поехали. — Майор взял со стола папку, шагнул к двери.
Как только Нуждин захлопнул дверцу, зеленый «газик» сорвался с места. Погодин молча сидел сзади. Захватив спинку сидения под мышку, Нуждин обернулся:
— Обыск, Никола, будешь делать ты. Я понаблюдаю, как поведут себя хозяева.
— Понятно.
— Только не торопись. Нельзя торопиться. Будь позорче. Очень важно что-нибудь найти. Пусть малоценное. Потом и ценное выплывет.
— Понимаю.
— Важно зацепиться, Никола. Тогда Давыдов заговорит, сразу заговорит. Надо же! — Нуждин задумчиво покачал крупной головой. — Три раза побывал в колонии.
— Немолодой?
— Сорок.
— Видно, из тех, кто не думает о завтрашнем дне.
— Да. Теперь ли воровать? Хата у него своя. Работай и живи! Не голод же его гонит на кражи! Соблазн!
— Да-а.
«Газик» свернул с асфальта и его заподбрасывало на ухабистой окраинной улице. Водитель затормозил у осевшего пятистенка, над ветхой крышей которого раскинул костлявые руки высохший тополь. Только сейчас, выйдя из машины, Погодин заметил, что день стоит мутный, бессолнечный. И тополь, и дряблый пятистенок, и подгнившие столбы у ворот, и бесхвостый воробей, лениво слетевший с разбитого ставня, — все серо, бесцветно.
Нуждин огляделся по сторонам и направился к воротам, сказав водителю:
— Понятых!
Погодин шагал за майором. Небольшой двор, заросший бурьяном, был мрачен. К сеням вела узкая тропинка.
Перешагнув порог дома, Погодин увидел щуплого мужчину с нерасчесанной головой, в полосатой рубахе с расстегнутым воротом. Он сидел за исскобленным столом. Босые ноги торчали из-под стола. Перед ним стояла недопитая бутылка дешевого вина, хлеб, пучок зеленого лука и соль.
— Здравствуйте! — громко произнес Нуждин.
— Здрасьте, — ответил мужчина, прожевывая хлеб с луком. На морщинистом лице его не дрогнул ни один мускул. Только большие черные глаза шарили по вышедшему из-за тучной фигуры Нуждина Погодину. Давыдов ни разу не видел этого плотного молодого человека и потому напряженно разглядывал серьезное квадратное лицо, быстрые глаза, короткий нос и пышные, слегка вьющиеся черные волосы.
— Как поживаем, Иван Иванович? — поинтересовался Нуждин, присаживаясь без приглашения на лавку.
— Ничо, Виталий Алексеевич, — надломленным голосом пропел Давыдов. — Только здоровья нету. Стала настигать хворость.
— А пьете! — упрекнул майор. — Вредно ведь!
— Дак винцо ведь. Для аппетиту. Оно, винцо-то, ничо, не шибко вредно. И ум не вышибает. — Давыдов медленно провел узкой ладонью по опухшему лицу, задержал черные глаза на коричневом пиджаке Погодина, спросил у Нуждина:
— Это кто будет? Из ваших?
— Из наших, — ответил майор. — Ну, а трудимся где или нет?
— Всяко быват. Когда роблю, когда нет.
— Отчего же так?
— Дак здоровье-то переломлено. — Давыдов поморщился, потер ладонью бок, покосился на бутылку.
— На здоровье ссылаетесь, а не рабатывали вроде толком. Эх, Иван Иванович!
— Пошто не рабатывал? А в колонии-то?
— И там вы больше около кухни жили. Знаю ведь.
Давыдов пожал плечами. Нуждин не спеша расстегнул потертый пиджак. Погодин продолжал стоять, слегка навалившись широкой спиной на косяк двери. «Где тут искать? — думал он. — Кругом голым-голо, все на виду. Разве только в подполье? И нет ли там тайников? А сам Давыдов скорее похож на барыгу базарного, чем на вора. Или такой хитрый? Уж больно спокоен, ведет себя так, будто к нему пришли не работники угрозыска, а знакомые чай пить».
В дом вошли понятые. Давыдов покосился на них, спросил:
— Обыск?
— Да, обыск, — подтвердил майор Нуждин, раскрывая черную папку.
— Не ройся в бумагах-то, не надо, майор, — раздраженно заговорил Давыдов. — Санкция на обыск мне не нужна. Ты же знаешь меня, майор. И я тебя знаю. Жаловаться не пойду. Только понапрасну кто-то на меня поклеп произвел.
— Закон есть закон, Иван Иванович, мы обязаны предъявить постановление на обыск, основания имеем.
— Ищите, я не супорствую.
— Может, добровольно все выдашь?
— Ничо у меня нету, майор. Давно не занимаюсь.
— Посмотрим! — Нуждин повернулся к Погодину. — Николай Иванович, разъясните права и обязанности понятым и приступайте...
Обыск длился около часа. Погодин рылся в тряпье на полатях, спускался по короткой лестнице в подполье, забирался на чердак дома, осмотрел каждый угол. Испачкавшись в пыли, обмотанный тенетами, он прошел в старый дощатый сарай, перекидывал беспорядочно наваленные березовые дрова. Напрасно. Вытирая носовым платком потное лицо, лейтенант думал: «Неужели мартышкин труд? Неужели ничего не принес домой? Похоже, он не такой уж простофиля, как показалось сперва. Но тогда — где вещи? У кого? Почему?»
Нуждин, стоявший рядом, видел хмурое лицо Погодина, заметил, как на тяжелых скулах нервно запрыгали мускулы, сомкнулись густые брови. Майор легко тронул локоть Погодина, сказал спокойно:
— Не горюй. Давай чуток покурим.
— Давайте подымим.
Закурили. К ним подошел Давыдов, улыбнулся.
— Ну, чо я говорил?
— О чем вы, Иван Иванович?
— О том, что худым делом не занимаюсь.
— А-а. Но мы еще не закончили. Это раз. Второе: у нас против вас уже кое-что имеется.
— Ничо у вас нету. Понапрасну на меня катите бочку. Раньше был грех, сичас живу честно.
— Не утешайте себя, не надо. — Нуждин потушил папиросу, шагнул под навес. За ним направились остальные, В дальнем верхнем углу чернел фанерный ящик, когда-то приспособленный под куриное гнездо. Из него торчал старый высохший бурьян.
— Проверь, Николай Иванович, — майор глазами показал в угол. Погодин запустил руку в ящик и вытянул новые мужские туфли.
— Ого! — воскликнул он. — Впервые вижу, чтобы люди хранили новые вещи в курином гнезде.
Нуждин резко повернулся к Давыдову, стоявшему позади.
— Какой размер носите?
— Сороковой.
— А эти сорок второй, — пояснил Погодин, разглядывая подошву.
— Где взяли? — спросил майор, принимая туфли.
— Нигде не брал. Кто их туда положил, не знаю.
— Понятно. Эх, Иван Иванович!
Солнце выплыло из-за облаков, позолотило их яркими лучами. Погодин повеселел. В дом Давыдова, где ему предстояло написать протокол обыска, он входил последним.
...В управлении Давыдова допрашивал сам майор Нуждин. Погодин сидел за своим столом, наблюдая то за майором, то за Давыдовым, внимательно слушая. Ему показалось странным, что Виталий Алексеевич с самого начала не стал задавать вопросов, а просто напомнил несколько моментов из кражи, назвал кличку сообщника и, хлопнув короткими пальцами по кромке стола, совершенно хладнокровно произнес:
— Теперь решайте, Иван Иванович, есть ли смысл запираться. Мы раньше друг друга понимали.
— Так оно. — Давыдов лениво улыбнулся, потер ладонью колено. — Я чо? Я ничо. Я не собирался отпираться, Виталий Алексеевич.
— Вещи все целы?
— Которые взял я — целы.
— Где они?
— На чердаке дома.
— Вашего?
— Ага.
— Как? — невидимая пружина подкинула Погодина на стуле. Давыдов, самодовольно улыбаясь, прошепелявил:
— Неважно искали, молодой человек, как тебя... Николай Иванович?
От досады и злости Погодину хотелось ударить кулаком по столу, и он бы сделал это, если бы один находился в кабинете. Еле сдерживая улыбку, Нуждин по-дружески глянул на лейтенанта:
— Вот теперь я узнаю Ивана Ивановича. Не изменился.
— Только в протоколе отметьте, что я сам, по личному желанию, назвал место и готов возвратить вещи добровольно. Так и запишите.
— Запишу из слова в слово.
— Суд, может, учтет, сделает смягчение.
— Должен.
— Где все-таки вещи замурованы? — не выдержал Погодин.
— Видели в крыше дыры? Против них потолок застлан толью. Вот там. Надо было порыться в шлаке, поглотать пыль и мне бы вилы в горло. А вы не скумекали, почему не крыша, а потолок застлан толью.
— Ну, ну. — Погодин вытянул из пачки папиросу. Курил он неторопливо и осторожно стряхивал пепел. В ожидании конца допроса истомился. Не слушал Давыдова, не удивлялся, что майор очень скоро установил с ним свободный контакт и допрос проходит без, нервотрепки, легко и просто. Перед глазами поплыли низкий чердак старого дома, паутина, сухие березовые веники, подвешенные под крышей, запыленная лента толя, ноздреватый шлак. Ему хотелось поскорее возвратиться туда. Но Нуждин писал медленно, перо скрипело нудно, раздражая Погодина. В ушах застряли и все еще звенели колкие слова Давыдова: «Неважно искали».
Допрос продолжался.
ОГОРОДНИКОВ ИНТЕРЕСУЕТСЯ
В управлении об Огородникове знали немногое. Молчалив, редко улыбается, где-то в Центральной России возглавлял небольшой коллектив следователей, откуда и прибыл в Приуральск на должность начальника инспекции по личному составу, а после сокращения штатов его назначили исполняющим обязанности начальника отдела угрозыска.