Удар разрубил Нэфа пополам, превратив в месиво из крови и внутренностей.
Слуга Идуны выпрямился. Его жертва все еще была там, по ту сторону костра, стоя на коленях рядом с мертвой девушкой-скраг. Долговязый, тот, кого его хозяйка назвала Траром Младшим, сыном Траинна, свирепо уставился на него.
— Я отомщу, хель-блар. — «Синий как мертвец», так скраг назвал его. — Я отомщу за нас обоих!
Драуг кивнул. И когда Трар Младший прижал мертвую скраг к себе, синие руки трупа потянулись к нему…
ШАГ ЗА тяжелым шагом Ангрбода — мать чудовищ — выходила из тени. Как и Ярнфьялль, его хозяйка была древней и разрушенной, дух Древнего Мира, который продолжал жить, несмотря на все усилия богов и великанов. Вздохнув, она уселась на похожую на трон груду щебня в дюжине ярдов от огромных железных ворот своей крепости. Во мраке позади нее щебетала и суетилась стайка старух.
— Вставай, герольд, — сказала она, склонив голову набок. — Сейчас я не более королева, чем когда мы виделись в последний раз. Ангрбода — это просто имя. И это имя принадлежит старой карге, которая отжила свой век. Давай, давай! Вставай!
— Прости за вторжение, Мать, — сказал Гиф, поднимаясь на ноги. — Мы пришли за новостями.
Она отмахнулась от его извинений.
— Мы? Значит, ты привел гостей? — Ноздри Ангрбоды раздулись. Она втянула носом воздух. — О, от одного из них веет высшим миром, смертью, инеем и пеплом. А другой… дитя неволи? Я чувствую вонь горького рабства и предательства. Кто ты, скрелинг? — Она перевела невидящий взгляд на Гримнира. — Ты тот, кто может рассказать мне новости из верхнего мира?
При этих словах Гримнир наклонился вперед и сплюнул в пыль у своих ног.
— Фо! Думаю, да. Меня зовут Гримнир, сын Балегира.
— Балегир, да? Скажи мне… твой отец все еще трахает все, что движется?
— Ха! Он засеял больше полей, чем легион белокожих фермеров, — ответил Гримнир, презрительно скривив губы. — И не все они плодовиты.
Ангрбода издал низкий, булькающий звук:
— Что же тогда с Мидгардом? Правда ли, что они забыли Старые Пути?
— Да, это правда, — ответил он. — Теперь там правит Пригвожденный Бог. Незваный гость с Востока, чьи последователи проповедуют мир, а практикуют войну. Он сделал так, что для нашего вида там больше небезопасно.
Ётун цыкнула.
— Позор. — Ее изуродованное лицо повернулось в поисках Скади. — А ты? Ты пришла, чтобы покончить со своим рабством?
— Меня зовут Скади, Мать Ангрбода. И я больше не рабыня.
— Скади, — повторила Ангрбода, словно смакуя это имя. — Да. Иди ко мне, дитя. Асы отняли у меня глаза, но есть еще чувства, помимо зрения. Я хочу прикоснулся к твоему лбу, если ты позволишь.
Гримнир и Скади обменялись взглядами. Он пожал плечами, а она медленно придвинулась ближе к матери их народа. В конце концов, именно ее чудовищная плацента вызвала Изменения, превратившие двергов в каунаров.
Гиф зашевелился:
— Мать, ты не знаешь, что сталось со Спутанным Богом? Никто не видел Локи с того последнего дня, который был так давно.
— О, ты ищешь новости о Спутанном Боге, так? — эхом отозвалась она, и ее голос сочился презрением. — Беспокойство о благополучии нашего дорогого Локи заставило тебя покинуть безопасные берега Настронда? — Темные старухи за спиной Ангрбоды зашипели и защебетали. — Что ж, ты напрасно проделал весь этот путь, герольд. Я не видела его и ничего не слышала о его подвигах со Старых Дней. — Она указала на Скади. — Ближе, дитя мое. Я не кусаюсь.
Скади медленно приблизилась к огромной ётун. Она поколебалась, затем протянула руку и коснулась руки Ангрбоды, растопырив пальцы и ища ее. «Я здесь, Мать», — сказала она.
Лицо Ангрбоды, изрезанное шрамами, оскалилось в улыбке, обнажившей грязные зубы. С нежностью, которая не соответствовала ее размерам, она погладила Скади по волосам; бусины из серебра, кости и янтаря звякнули друг о друга.
— Желтоглазая и загадочная, — прошептала Ангрбода достаточно громко, чтобы ее услышала Скади, но больше никто. — Сильная и непреклонная. Да, я понимаю, почему мои сестры отличали тебя, рабыня. В тебе есть способность переносить суровые наказания и никогда не ломаться. Да. — Последнее слово она прошипела.
Скади напряглась:
— Сестры?
— У меня их было две, — прошипела она. — Злобные твари, похожие на пару нарывов на моей заднице… пока ты и эта тупоголовая обезьяна, вон там, не пришли и не убили их!