Враги отступали. Но не в едином порядке, а по частям — по десять-двенадцать человек за раз, — не дожидаясь приказов своих командиров. Они даже не свернули свой лагерь. Парни хватали то, что им было нужно, крали то, что хотели, и неслись со всех ног по дороге, направляясь к лодкам в бухте Гьёлль или к болотистой тропинке, которая привела бы их на территорию Храуднира. Она не сомневалась, что они направляются к горящей головне, которая была залом Манаварга.
Она услышала тяжелые шаги своего отца.
— Ходят слухи, что Манаварг пропал, — сказал он. — Мои шпионы, похоже, думают, что его похитил либо Лютр, либо Храуднир, либо оба. Таким образом, командовать этим сбродом могут только Дреки или Ньол, но они не доверяют друг другу. Или Балегир, которому не доверяет никто.
— Может ли это быть уловкой, чтобы выманить нас?
Кьялланди поджал губы:
— Если бы не пожар, я бы так и подумал. Это похоже на неуклюжую попытку уловки — именно то, что придумал бы Балегир, — но этот пожар…
Скрикья подняла глаза к горизонту, к столбу огня:
— Пожар что-то меняет?
— Так и есть. Уничтожение Вингамейда таким грандиозным способом попахивает бунтом или ошибкой. Нагльфари мог пойти против своего хозяина. Или… — Кьялланди полуобернулся к дочери. — Ведьма каким-то образом принесла себя в жертву.
— Это не Идуна. — Скрикья покачала головой. — Это что-то другое. Такое чувство…
Кьялланди подождал, пока она закончит свою мысль. Когда она этого не сделала, он надавил на нее:
— На что это похоже, дочь?
Бледная королева Ульфсстадира нахмурила брови:
— Послание.
— От кого?
— От Гримнира. Я думаю, он пытается привлечь наше внимание. Всех нас. Интуиция подсказывает мне, что мы должны собраться в Каунхейме.
Кьялланди искоса взглянул на нее, и в глазах его вспыхнул огонь:
— Надо очень сильно в тебя поверить, чтобы положиться на твою интуицию.
Скрикья оскалила зубы.
— Я никогда не ошибалась, и ты это знаешь! О, посмотри сюда. — Она указала на дорогу, ведущую к воротам Ульфсстадира. Из мрака появилась фигура, несущая знамя для переговоров; несколько человек столпились за его спиной в ожидании. — У нас посетитель.
Это был Балегир. Он был безоружен; он шел медленно, сжимая обеими руками сломанное древко копья, к которому был привязан обрывок некогда белой ткани.
— Посмотрите на него: приполз обратно на животе, — прорычала Скрикья. Когда он прошел половину пути, она проревела: — Хватит, свинья! Еще шаг, и я насажу тебя на вертел, как жирного болотного цыпленка! — Она подняла руку, и с полдюжины лучников перегнулись через парапет — лучников, которые когда-то были одними из самых преданных сторонников Балегира. Теперь они ловили каждое слово Скрикьи.
Она могла бы сказать, что ему хотелось разозлиться и обругать ее, но он сдержался и вместо этого поднял знамя чуть выше. Скрикья облизнула клыки и улыбнулась. О, как, должно быть, это задело его чрезмерную гордость.
— Ты будешь вести переговоры? — спросил Балегир.
— Нет, — сказала она. — Но я приму вашу капитуляцию. Ваша армия бежит, ваши союзники покинули вас. Зачем мне вести переговоры с двадцатью одним дураком и их отцом-идиотом? У меня преимущество! У меня есть Ульфсстадир! Что у тебя?
— Новости, — ответил Балегир. — Новости о нашем сыне.
— Ого! Теперь он наш сын, так?
Кьялланди примирительно положил ладонь ей на плечо:
— Умерь свою желчь, дочь.
— Ба! — Скрикья сбросила его руку. — Послушай, что говорит этот лживый мешок с салом! Он проиграл и теперь думает, что сможет вернуться, используя Гримнира в качестве приманки! Через мгновение он скажет что-нибудь, что пробудит в тебе ностальгию. Запомни мои слова!
— Возможно, — сказал Кьялланди, а затем, обращаясь к Балегиру, добавил: — Это правда? Твой сын вызывает нас в Каунхейм?
Балегир кивнул:
— Это история, которую рассказывают эти грубияны, Храуднир и Лутр. Они говорят, что это было подстроено заранее, и что именно Гримнир захватил Манаварга в плен и передал его им на хранение. Они возвращаются назад быстрым шагом, а остальные следуют за ними.
— Ты предлагаешь перемирие? — спросил Кьялланди.
— Перемирие? — Скрикья сплюнула. — Мы победили! Не будет никакого перемирия!
— В воздухе что-то витает, — ответил Балегир, оглядываясь через плечо на горящую головню, которая была Вингамейдом. — Вы чувствуете это? Это напоминает мне о днях, приведших к Железному лесу.