— У нее есть дела в другом месте. Я сказала, что никто здесь не причинит тебе вреда, скрелинг. Уходи!
— Здесь никого нет, говоришь? — выдохнул Гримнир. — Фо! Я так и думал…
Когда резкий голос Гримнира затих, воздух в долине Локейских ведьм стал резким и неподвижным; течение времени замедлилось. Каждый вздох превращался в затянувшееся мгновение, в неподвижное изображение, окрашенное в темно-синие и мутно-серые тона с изумрудными прожилками; каждое биение сердца превращалось в тяжелый удар барабана. Гримнир прищурился; оглянувшись через плечо, он увидел отблеск света на желтоватой шкуре ведьмы, которая медленно поднималась на длинные ноги, возвышаясь над Скади; он почувствовал землистый запах тела ётун, длинные когти прочертили борозды в земле.
Она знала, подумал Гримнир. Ведьма знала, что Смерть близка.
Гримнир уже был в движении. Он развернулся. Заскрипели крепкие сухожилия, когда он выхватил топор и метнул его, мышцы сжимались и разжимались, как пружины, выкованные молотом. Скрелинг крякнул от усилия.
На чудовищном лице Гьяльп отразилось внезапное удивление; с ее бледного языка сорвалась было команда, но дыхание, которое могло бы привести ее в действие, навсегда застряло в зубах, когда бородовидный топор Гримнира с хрустом вонзился в лицо болотной ётун. Лезвие вошло острием в щель между ноздрями ведьмы и ее правым глазом и раскололо это ужасное лицо, как спелую дыню. Глаза Гьяльп затуманились; словно марионетка, лишившаяся руки своего хозяина, существо зашаталось, а затем рухнуло к ногам Скади, запутавшись в конечностях и узловатых суставах. Черная кровь, смешанная с серыми сгустками мозгового вещества, растеклась по лесной тропинке.
В следующее мгновение мир погрузился в хаос. Из темноты за мостом донесся душераздирающий вой, крик ярости и горя. В ответ беловолосая ведьма-рабыня пронзительно закричала и взмахнула ножом. Эффект был мгновенным. Подстрекаемые мстительным взглядом свирепой ведьмы, рабы-мужчины, толкаясь локтями, бросились на мост, каждый из них стремился первым сразиться с убийцей Гьяльп.
Гримнир, со своей стороны, их не разочаровал.
Вместо того чтобы стоять и ждать, пока они бросятся на него, сын Балегира бросился к началу моста; он достиг его как раз в тот момент, когда скраги до него добрались — один чуть впереди другого. Оставшиеся рабы следовали за ними по пятам. С глухим проклятием Гримнир пнул первого скрага в грудь. Долговязый юнец повалился на спину, зацепив за ноги двух рабов, стоявших позади него. На узком мосту это было равносильно смертному приговору; крича, скраг соскользнул за край, увлекая за собой еще одного раба. Оба исчезли в туманной тьме расселины, а третий еще какое-то мгновение цеплялся за край моста, прежде чем его ослабевшие от голода пальцы разжались. Гримнир уклонился от дикого удара второго скрага, дубина бесполезно просвистела в воздухе, а затем ударил его по голове эфесом Хата. Прежде чем тот успел упасть, Гримнир схватил его за железный ошейник на шее.
Он использовал бесчувственную крысу как щит и как палицу. Дубинки нанесли скрагу три быстрых удара; Гримнир почувствовал их удары, услышал, как ломаются кости. А затем он сделал выпад вперед, сбив с ног одного из двух оставшихся скрелингов. Свинья выронила дубинку и ухватилась за тело скрага, чтобы не упасть. Гримнир почувствовал, что его вес сместился; вместо того, чтобы рисковать и самому упасть, он просто толкнул скрага в последний раз и отпустил. Их предсмертные крики, когда они падали, вызвали безрадостную улыбку на лице Гримнира. Затем он перенес свой вес и встретил клинком удар дубинки последнего скрелинга.
Скади тоже не осталась в стороне от схватки. Стряхнув с себя мерзкое влияние голоса ведьмы, она наступила ногой на голову мертвой ётун и вырвала из ее головы топор Гримнира, разбрызгав кровь и мозги. Повернувшись, она побежала к мосту.
Гримнир отколол щепки от дубины скрелинга; обернувшись, он увидел, как ковыляющий каунар — этот прямоногий ублюдок с бородой, похожей на смолистые сорняки, — приближается к нему со стороны слепого глаза. Зарычав, Гримнир отразил еще один удар сучковатой дубины скрелинга, а затем ударил рукоятью своего длинного сакса по лицу идиота. Один раз. Два. Из разбитого носа и рта хлынула кровь. Третий удар отбросил голову скрелинга назад. Дубинка выскользнула из его онемевших пальцев. Четвертый сокрушительный удар заставил его рухнуть на землю со сломанной шеей.