Наинн был мастером-кузнецом и колдуном, предателем и нарушителем клятв; в незапамятные времена он возжелал Скрикью и выковал Сарклунг в качестве дара верности. Но когда Скрикья отчитала его и отказалась стать его женой, старый гном ожесточился. Все верят, что именно Наинн предупредил владык Асгарда о планах Спутанного Бога. Собираясь бежать из Нидавеллира, мира гномов, и присоединиться к Отцу Локи в Ётунхейме, Кьялланди убил Наинна над тлеющими углями кузницы и снял с его окровавленного трупа Сарклунг. Известие о том, что сын Наинна был замешан в махинациях Одина, только еще больше разожгло гнев скрелингов.
Гримнир подождал, пока шум утихнет, а затем кивнул. «О, да! Он плел небылицы среди народа Пригвожденного Бога и среди норвежцев с окровавленными руками, надеясь, что какой-нибудь бестолковый певец гимнов или язычник, ищущий себе имя, откликнется на его зов. Он получил и то, и другое». И Гримнир поведал историю о Конраде из Скары и об Ульфрун Железная Рука. Он рассказал им о титанической битве в руинах Вороньего холма и о воскресении мертвого змея Нидхёгга.
— Той ночью, при свете огней ётунов в небесах, я повторил клятву старого Радболга. Сарклунг принадлежал мне, и я поклялся кровью своего рода, что выслежу этого мерзкого змея и окончательно покончу с ним. В последний раз я встану на путь мести прежде, чем Древний Мир исчезнет навсегда. — Гримнир усмехнулся. — Я думал, что к концу года со змеем будет покончено. Но я шел к этому сто тридцать лет! С севера по старой варяжской дороге в Каффу на берегу Черного моря, затем в Миклагард — место, которое певцы гимнов называют Константинополем; я преследовал его через Йорсалахаф, великое Иерусалимскому море, вплоть до Мессины, где он вызвал эпидемию среди местного населения. Я преследовал его через весь Лангбардаланд, вплоть до старого Румаборга, древнего города Рима. — Гримнир широко развел руками. — И там меня убил из арбалета какой-то покрытый чумными бубонами сукин сын, всего в десяти шагах от того места, где прятался Злостный Враг.
Гримнир почувствовал на себе их взгляды. Он медленно повернулся лицом к Кьялланди:
— Нар! Радболг не нарушил своей клятвы. Он честно и справедливо довел дело до конца. И я бы тоже довел дело до конца, но Один, этот старый бородатый ублюдок, решил снова изменить правила! Видите ли, однажды ночью, в Хольмгарде, на реке Волхов я учуял запах змея. Он превратил в раба, тряпку с костями, русского купца, толстого ублюдка без подбородка, у которого были жена и трое сыновей. Я последовал за ним и наблюдал, как он подводит своего младшего сына к месту в центре моста. Смотрел, как он схватил эту маленькую крысу за шкирку и бросил через край.
Злостный Враг спрятался там, затаившись на деревянных козлах. Ублюдок поймал парня до того, как тот упал на лед. Распорол его зубами и проглотил целиком. Трижды купец подходил к центру этого проклятого моста. Последний парень был настроен на драку, но это не имело значения. Отец треснул его по голове и бросил в глотку змею. Имейте в виду, что, когда я видел этого змея в последний раз, он был не более чем скелетом, скрепленным ненавистью и старой чешуей, длиннее скандинавских кораблей-драконов и вдвое шире. Но не тогда! Нар! Змей все еще был покрыт костяными пластинами; у него был длинный шипастый хвост, как и в Старые времена, но тело его было едва ли больше бычьего.
— И все же этот хрен был скользким, как угорь, и хитрым, как лиса… но у меня появилась идея. Ему нужна была и жена. Хорошенькая малышка с золотыми волосами и честным сердцем. Она думала, что ее муж говорил правду, когда сказал ей, что их сыновья на другом берегу реки, греются у огня в их новом доме — прекрасном доме, как он сказал. Новые дрова, свежий тростник и огромный очаг. Она была счастлива. — Гримнир сплюнул. — Она пришла добровольно, думая, что это грандиозное приключение ранней зимней ночью.
Я налетел на них примерно в сотне ярдов от моста. Треснул ее по голове и бросил у костра в лачуге крестьянина. Я выпотрошил его, как рыбу — ого! Он заслужил это и даже больше! Насадил его на багор, как наживку, и обмотал веревкой из тюленьей кожи его грудь и лживый рот. Затем я завернул его в меховую накидку жены, отнес на мост и сбросил за край.
Старый змей был голоден! Он сделал выпад, вцепился в дар в виде теплой плоти… и вместо этого оказался с полным ртом холодного железа! Ха! Подцепил его, как угря! Как он бился, вырывался и пытался ускользнуть! Тогда у меня кровь закипела в жилах. Я держал Сарклунг наготове… Все, что мне нужно было, это поднять его достаточно высоко, чтобы ударить ему в шею.