И Гримнир, сын Балегира, умер прежде, чем его тело успело упасть на трупы его братьев.
ЗА СТЕНАМИ Ульфсстадира, под охваченным грозой небосводом, между стаями облаков и столбами кузнечного дыма сверкали цепочки жутких молний; каждый обжигающий взрыв заставлял плясать сгустки теней в их неестественном свете.
Среди этих искореженных и искривленных теней двигалась группа скрагов. Они вернулись с поля боя у залива Гьёлль — все еще одетые в окровавленные лохмотья, в которых погибли, — и шли по следу, который могла почувствовать только одна из них. Эта маленькая убийца, Кётт, двигалась на дюжину шагов впереди своей дикой стаи. Кошка низко склонилась, почти согнулась пополам, и ее тонкие ноздри раздулись, когда она уловила слабый запах. Снага шел следующим, его окровавленное лицо было серьезным. Остальные следовали за ним.
— Они пришли этим путем? — прошептал он. Они находились у подножия холма, на котором стоял Ульфсстадир, под скалистым откосом, который вел к так называемой Задней двери. Здесь, среди осыпей и рыхлых камней, было очень мало укрытий, хотя даже Снага мог различить тропинки среди обломков. — Или мы обдираем кору не с того дерева?
Кётт отмахнулась от него. Она неуверенно поворачивалась из стороны в сторону. В какой-то момент показалось, что она вот-вот свернет налево, обратно к дороге, ведущей из Ульфсстадира в залив Гьёлль, изрытой колеями и утоптанной бесчисленными шаркающими ногами; мгновение спустя легкий ветерок донес до нее знакомый запах. Она пристально посмотрела направо, глаза ее горели, как желтые лампы, за завесой волос.
— Ну?
Она ничего не сказала. Затем Кошка направила один из своих ножей на заросли ясеня и ивы, растущие на неровной земле в нескольких десятках ярдов от нее. Там была вода. И что-то еще. Теперь Снага тоже почувствовал его: насыщенный железом запах крови.
— Там, — прохрипела Кётт.
Снага выпрямился во весь рост. На этот раз у лорда скрагов был другой топор — бородовидный, из почерневшей стали и окованного железом дуба, взятый с поля боя. Он поднял его и сделал жест остальным.
— Вы, ребята, рассредоточьтесь. Мы с Кётт идем туда, чтобы вернуть нашего товарища. Длиннозуб, который его поймал, не такой слизняк, как большинство других, так что убедитесь, что вы запаслись мужеством. От этой битвы не убежишь. Вы меня понимаете?
— Понимаем, вождь, — пробормотали скраги. Они тоже подняли оружие и потуже затянули пояса.
Снага кивнул. Затем, следуя за Кётт, они углубились в рощу. Не прошло и часа, как здесь разжигали костер; он чувствовал запах дыма от углей, смешанный с вонью горящего мяса. Кётт вытащила свой второй нож. Они приблизились к небольшой поляне в центре рощи. Молнии с небес потрескивали и сверкали, отбрасывая узоры света и тени на разбросанные камни и обтесанное дерево, на старую корзину, сплетенную из тростника, и пустые бутылки из-под медовухи, на все еще тлеющий костер. Воздух наполнился глухим шелестом, похожим на шипение воды на слишком горячих камнях.
А на сучковатой ветке дуба заскрипела веревка, когда обезглавленная туша медленно изогнулась; она висела, подвешенная за ноги, раздетая и готовая к разделке. Из обрубка шеи все еще сочилась кровь. Струйки этого черного мясного бульона добрались до корней костра и заварились на его углях. Вытянутые руки тянулись к каменистой почве Настронда, но безуспешно.
Из покрытого шрамами горла Кётт вырвалось приглушенное рычание. Снага опустил топор, его глаза горели неприкрытой яростью. «Блартунга», — сказал он.
Кошка бросилась к телу.
— Хватай его! Я перережу веревку. Еще есть…
— Нет.
— Еще есть время!
Снага присел на корточки у тлеющих углей костра.
— Нет, Кётт. Он не вернется. Не в этот раз. Этот старый длиннозуб позаботился об этом.
Из глубины груди Кётт вырвался жуткий скрежещущий крик — пронзительный звук, словно шарниры ее кровожадной души заскрипели от недостатка скользкой, горячей крови. Она упала на колени, крепко зажмурив желтые глаза, и всем своим легким весом оперлась на рукояти ножей. «Я хочу его, Снага! — выдохнула она, поднимая глаза на своего вождя. — Я хочу его сердце на блюде! Я хочу, чтобы его изжарили живьем и скормили собакам!»
Снага прищурился.
— Гримнир сын Балегира получит по заслугам, запомни мои слова. Но мы ничего не добьемся, если не будем держать себя в руках. Ты понимаешь, о чем я говорю, Кошка?
Кётт выплевывала каждое слово из своего ответа: