— Модгуд, — сказал Харбард у них за спиной. — Ее зовут Модгуд. Она по-прежнему охраняет Гьялларбру, провожая мертвых до порога Хельхейма и держа всех остальных на расстоянии.
— Ага, Модгуд. — Гиф хмыкнул. — Иронией всего этого была сама Хель. После того как асы забрали детей Ангрбоды из Железного леса и подарили их Одину, Хель так расстроила его, что Всеотец провозгласил ее королевой мертвых в тех самых землях, которые ее отец искал, чтобы завоевать для нее наследство.
Длинный корабль скользил под изогнутым пролетом Гьялларбру; по обоим берегам возвышались сваи из древнего, покрытого мхом камня; в тени под мостом Гримнир заметил стайку троллей, неподвижных, если не считать холодных желтых глаз. Они наблюдали за проплывающим мимо длинным кораблем с бесстрастными каменными лицами.
За мостом река пенилась, петляя по каньонам с отвесными стенами. С одной стороны, со лба Нидафьолла стекал тающий лед, с высоких перевалов завывал мертвый ветер из Хельхейма; с другой стороны, сосны и кедры, старые как Время, стояли на страже этой спорной границы, раскачиваясь на ураганном ветру, как бессмертные солдаты в войне живых против мертвых.
Впереди лежала более спокойная вода, и длинный корабль вошел в узкое озеро — ватр на языке народа Гримнира, то, что кельты назвали бы лох, — где на вершине холма, среди леса из сосен, ясеня и бузины, на стороне Ётунхейма, стояла разрушенная цитадель. Харбард направил свой корабль к полосе гальки и песка у подножия этого увенчанного руинами холма.
Трое скрелингов собрали свое оружие и пожитки. На Гифе был хауберк поверх гамбезона из алой ткани, на груди поблескивал череп оленя, который был символом дома Кьялланди. Брюки из толстой кожи обтягивали его бедра; из кожи же были и подбитые гвоздями сапоги, которые царапали костяную палубу корабля. На бедре у него висел меч с широким лезвием, еще он нес копье и щит.
Скади была одета в ту же боевые одежду, которые Гримнир принес для нее из логова Локейских ведьм, — кольчужную рубашку поверх кожаного гамбезона, брюки из усиленной кожей ткани и сапоги, подбитые железными гвоздями; при ней были меч и нож, а также черный боевой лук, подаренный ей Гифом перед заливом Гьёлль, и два пучка стрел с широкими наконечниками.
Гримнир, тем временем, потуже затянул оружейный пояс, чтобы было легче дотянуться до рукояти Хата, на которой была вырезана голова дракона. Его оружием были длинный сакс и бородовидный топор, широкий римский кинжал и стилет в сапоге. Его гамбезон и турецкая кольчуга доходили ему почти до колен, на каждой пряжке были жутковатые магометанские руны, словно талисманы от бед, которые не должны были с ним случиться.
Все трое несли на плетеных ремнях закупоренные бутылки с разбавленной медовухой и кожаные сумки, набитые всякой всячиной, до которой могли дотянуться руки с черными ногтями: копчеными окороками свинины, парой запеченных голубей, наполовину обглоданными буханками хлеба, твердым сыром, сушеным нутом и луком.
Корпус длинного корабля с хрустом ударился о берег. Гиф перевел взгляд с одного на другую.
— Вбейте это в свои тупые головы, мои крысы, — сказал он. — Это не Настронд. Ты получаешь удар ножом в глотку, и длинный и бесполезный клубок твоей жизни обрывается, как перерезанная нить. Шансов больше нет. Вы понимаете?
Скади кивнула. Гримнир откашлялся и сплюнул.
— Тогда нам лучше всего добраться туда, куда мы направляемся, и побыстрее, старый пьяница. Мы можем подойти еще ближе? — Гримнир посмотрел на призрачные очертания сьйоветтиров, прячущихся на мелководье. — Фо! Тогда позволь мне идти первым. — Не дожидаясь, пока Гиф или Скади обратят на него внимание, Гримнир перевалился через борт корабля. Он по пояс погрузился в воду, пахнущую солью и пеплом.
Как только его ноги коснулись дна, сьйоветтиры убежали.
— Что ты сделал, поссал в воду? — спросила Скади, опускаясь рядом с ним. — Тебе придется научить меня этому трюку.
— Когда я узнаю, что это за трюк, ты узнаешь первой. — Гримнир огляделся по сторонам, уверенный, что эти проклятые твари что-то замышляют. Духи отступили на глубину. — Пошли, старый пьяница!
Когда Скади, шлепая по воде, направилась к берегу, оставив Гримнира ждать у борта корабля, Гиф повернулся к хозяину Костяного парома: