Наконец, чуть ли не впервые за все время совместной службы, замполит утратил спокойствие, возмутившись:
— Как вы можете говорить подобное? Вы, член КПСС? И потом, согласно приказу командующего и особому распоряжению члена военного совета походная ленинская комната должна находиться с подразделением везде вне расположения части, независимо от того, какую задачу она выполняет, учебную или боевую!
Капитан тяжело вздохнул:
— Как же ты меня достал, Гвоздев! Ну почему в других ротах замполиты ребята как ребята, а у меня фанат какой-то политический! В чем же я перед господом провинился, что нормальных к нормальным, а тебя ко мне направили? Короче! Или ты запихиваешь эту шарманку опять за шкаф, или я отстраняю тебя от участия в операции. Но учти, после этого тебе в батальоне никто руки не подаст, даже солдаты. И можешь бежать к своему Майдину жаловаться! Мне по херу, понял?
Старший лейтенант задумался. А стоит ли затевать конфликт с ротным, по сути, из-за каких-то кусков фанеры и фотографий руководителей-старцев? В конце концов никто и никогда в других подразделениях не брал на боевые выходы полевую агитацию. Это действительно был маразм. Никто, если не поднимать шума, не узнает, брал ли в Паршен ленкомнату он, Гвоздев! А поднимешь шум, себе хуже сделаешь. Запрелова уже не отстранят от руководства операцией, а вот ротный может настоять на том, чтобы замполита роты оставили в части. И мало того, что он не примет участия в перспективной и почти гарантированной акции, за участие в которой можно и орден получить, если в штабе подсуетиться, но его еще и трусом сочтут, отмазавшимся от боевого выхода. Тогда точно весь личный состав его презирать будет. И никакой Майдин не поможет. А что это значит? Значит, на карьере можно ставить точку! И все из-за походной ленинской комнаты? Да шла бы она вместе с членами Политбюро… Гвоздев повернулся к командиру роты:
— Извините, товарищ капитан! Вы правы! Ни к чему нам в бою агитация. Но и меня понять можно, я всего лишь исполняю приказы и распоряжения по линии политорганов. Я уберу ленкомнату, но прошу, чтобы об этом не узнал замполит части!
Запрелов по натуре своей был упрямым и решительным. Но в то же время и отходчивым человеком. Зла не помнил.
— Ну, вот и ладно! Убирай это все и давай, Гвоздев, на получение боеприпасов. Получится, побольше выбей, они нам лишними не будут, ну а не получится, ограничимся разнарядкой. Ящики доставить сюда и складывать в канцелярии под наблюдением дежурного по роте!
— Понял, товарищ капитан! Накладная в службе ракетно-артиллерийского вооружения?
— Спроси у старшины, раньше он все получал.
— Понял!
Замполиту следовало идти, но он остановился на месте. Илья спросил:
— Что еще?
— Зря вы так ко мне относитесь, товарищ капитан. Я же старался не для себя. Что бы сами на моем месте делали? Если Майдин проходу не дает своими бесконечными вводными?
— Обиделся, что ли?
— А как вы считаете? Ни за что получить нагоняй… Я же вас не оскорбил, не унизил, высказал то, что требовалось по службе. Думаете, мне комфортно находиться в таком двойственном положении?
Запрелов подошел к столу:
— Ладно, Игорь, проехали! Не обижайся, я тоже на тебя сорвался не со зла, тут, понимаешь, каждый патрон, каждая фляга с водой на счету, а ты с ленкомнатой прешь! Но хватит! Будем считать, что никакого разговора между нами не было, а насчет агитации не волнуйся, никто не узнает, что мы не брали ее с собой.
— А если Майдин спросит?
— А вот своему Майдину отвечай сам! Проверить он ничего не сможет. Я твои слова подтвержу!
— Благодарю!
Командир роты вспомнил про медикаменты. Вот черт, надо в медсанбат шлепать. А там Лиза наверняка привяжется. И постарается это сделать на виду у всех и специально для него, Запрелова. Дескать, как же она могла изменить, если все знают, что ее любовник только он, капитан спецназа? Противно все это. Еще поддался ей, завалился в постель и засветился перед Аркашей Седым. Тот ничего, базарить не будет. Но все равно противно. И почему как-то тревожно? Не так, как обычно перед боевым выходом. Наверное, все дело в бабах. Одна от него, по сути, уже ушла, другую он погнал. А что дальше? Одному за бутылкой водки до очередного задания куковать. Спиваться начал… Может, и вправду Гальку Журанову пригреть? На последние два месяца здесь? Та без претензий и Лизу отошьет быстро! Но не лежала душа к Гальке. По пьянке пойдет, базара нет, а вот по-трезвому? Хотя на хрена ему бросать пить? Служба дальше все одно пойдет через пень-колоду. Тем более в Союзе, где порядки не то что здесь. Там «Равняйсь — отставить», «Стройся, шагом марш». Показуха, именуемая дисциплиной. А может, в Союзе как раз и женщину нормальную встретит? И семью слепит? Вот тогда и пить бросит. Может же он держаться, когда надо? Хотя признаться, с каждым разом все тяжелее дается это. Но ничего. Прорвемся. Нечего гадать и строить планы, когда на носу бой с духами и еще неизвестно, чем он кончится. А то запаяют капитана Запрелова в цинковом гробу, и все. Тогда он никому не будет нужен точно. Ни Лизе, ни Гальке, ни той, что мог бы встретить. Однако все! Хватит! Мысли какие-то дурные, так и с ума спрыгнуть недолго. Надо делом заниматься. В нем одновременно и опасность смертельная, и спасение!
Спасение от внутренней безысходности, душевного одиночества, депрессии, которая так и норовит затянуть капитана в свои железные объятия! Итак, все побоку, работаем! А значит, идем в медсанбат.
В штабе медиков получил накладную. Но она не была подписана командованием. А за командира, который отбыл в отпуск, остался зампотыл, как старший по званию. Странно, но он имел звание подполковника. Видимо, хорошо служил, раз опустили до майорской должности. А может, сам напросился в Афган? Такое тоже возможно. Выйдя из штаба, капитан закурил и тут, как и предполагал, увидел Лизу. Нет, она словно следит за ним. Медсестра между тем подошла:
— Какие проблемы, Илюша?
— Ваш зампотыл проблема!
— А что такое?
— Да вот не могу накладную подписать!
Лиза взяла Запрелова под руку:
— Идем на склад, сейчас все получишь!
— Подожди, а подпись?
— Обойдемся! Скажу, кому надо, подпишут потом!
— Но у меня и людей с собой нет!
Лиза попросила:
— Дай-ка накладную!
Капитан протянул ей бумагу.
Она засмеялась:
— Здесь на два ротных пакета. Легких пакета, мы с тобой и вдвоем до вашей части донесем.
Илья хотел было отказаться, появляться вместе с любовницей в подразделении ему не светило, но Лиза уже потянула капитана за собой. Запрелов аккуратно освободил руку:
— Не надо этого, Лиза!
— Стесняешься?
— А к чему подобная демонстрация?
— Как скажешь. Вы ночью улетаете? Только не говори, что это какая-то там тайна. Знаю, что ночью, от пилотов «вертушек» узнала!
— Зачем?
Женщина ответила просто:
— Проводить тебя!
— Еще чего не хватало!
— Почему бы нет?
— Не надо! Слышишь?
— Слышу! Ты до вылета так и будешь в роте? Или в модуль вернешься?
Запрелов посмотрел на Лизу:
— А что?
— Да ничего! Зашла бы! Нет, ты не подумай ничего. В постель не потащила бы, понимаю, впереди у тебя не прогулка по парку. Просто посидели бы вместе, чаю попили. По себе знаю, как плохо находиться в одиночестве, особенно перед каким-то непредсказуемым событием.
Капитан усмехнулся:
— А что, ты когда-нибудь проводила вечер в одиночестве? Я имею в виду здесь, на базе?
— Ну вот! Опять ты так и хочешь оскорбить меня.
— Ничего я не хочу. Ничего!
— Так нельзя, Илюша!
— Все! Прекратим разговор, вот ваши склады. Или делаем дело, или я пошел искать вашего зампотыла.
— Идем, идем!
С помощью медсестры капитан действительно безо всякой подписи, даже своей, которую просто не успел поставить, получил два плотных пакета, набитых бинтами, жгутами, какими-то коробками. Выйдя со складов, стремление Лизы помочь пресек сразу: