— Далеко собрался, мастер?
— Прогуляться хочу по морозцу.
— Я с тобой.
— Тогда меч прихвати.
— Гор велел в жмуки не встревать.
— Это моя война, Томаш. Ты и Гор здесь совершенно ни при чем.
Некоторое время они стояли на пороге и буравили друг друга пристальными взглядами. Томаш опустил глаза первым.
— Я все равно пойду с тобой, — помощник Гора подошел к своей лежанке и взял меч, — вдвоем сподручнее будет, хоть и не знаю, что ты задумал.
— В лес пойдем.
— В ночи? — Томаш хмуро свел брови, — дурное дело. Там вон в конце коридора дверца есть. Я пока ты спал, от неча делать в ее замке поковырялся. Оказался за ней черный ход. Как раз во двор. Уйдем и вернемся, никто и не заметит.
— А парни твои?
— Спят, голуби.
— А если проснуться, а тебя нет?
— Они привычные к такому раскладу.
— Тогда пойдем.
Ночь выдалась морозная. В бездонном черном небе мерцали звезды, снег громко хрустел под ногами, сугробы в свете луны переливались россыпью драгоценных камней.
Дым из труб тянулся вверх и, то здесь, то там потрескивали от холода бревна. Ильм вдохнул полной грудью чистый обжигающий воздух и мысленно прикинул расположение комнат в трактире. Дверь с кухни должна быть совсем рядом.
Некромант свернул за угол и тут же вынужден был поспешно спрятаться за большой колодой, очевидно предназначенной для рубки мяса. Томаш бесшумно упал на колени и прислонился к стене, приняв совершенно невообразимую позу. Ильм даже испытал чувство зависти — теперь бандит даже вблизи больше напоминал неровно сваленную кучу дров с накинутым на них сверху полушубком. Выучка — дело великое…
Впереди послышались звонкие девичьи голоса.
— Видала, какой гость статный у нашего хозяина?
— Молодой, а волосы наполовину седые.
— Это хорошо, значит опытный мужик…
— Ты все про одно. Небось, уж чешется везде.
— Ой, девки, да ладно вам. Он сидел и не смотрел даже на нас.
— Можа хворый?
— Можа и так… Ой, идемте уже в тепло.
— Что, по хозяйским рукам стосковалась?
— Хи-хи-хи…
Послышались торопливые шаги. Хлопнула дверь.
Ильм подождал еще немного и выглянул из своего укрытия. Двор, залитый лунным светом, был пуст. Лишь покачивалась на веревке большая, похожая на простыню тряпка, да парила воткнутая в снег не то кастрюля, не то чугунок.
Некромант обернулся к Томашу. Куча дров шевельнулась, стала вновь похожа на человека.
— У самого крыльца полотенце должно валяться, заскорузлое от крови. Принеси.
Томаш, не говоря ни слова, повиновался. Проскользнул мимо колоды и так же проворно вернулся, сжимая в руке добычу.
— Вот, — он качнул перед некромантом своим трофеем, — что теперь?
— В чисто поле пойдем.
Томаш придал себе самый, что ни на есть равнодушный вид, но когда они уже вышли за околицу, вдруг не выдержал и заглянул некроманту прямо в глаза.
— Ты че задумал, мастер? Ты того, ты учти, я ножа не боюсь, а от колдовства немею просто…
— Я тебя с собой не тащил.
— Скажи мне толком…
— Придется потерпеть.
Лицо Томаша немного вытянулось, и бандит надолго замолк.
Ильм оглядел постепенно надвигающийся лес и мысленно пожелал себе удачи. Вся надежда была на то, что он хранил необходимый для осуществления намеченного плана материал. Только бы были кости. Магии на воплощение задуманного в жизнь у него хватит…
Некромант остановился лишь тогда, крыши Вороньих Холмов, стали едва видны. Томаш встал, как вкопанный, рядом и неожиданно себе под нос засвистел незатейливый мотивчик, с тревогой поглядывая по сторонам. Кажется, кандидат на звание мастера действительно нервничал.
— Не свисти.
Свист сразу же прекратился.
— Отойди немного, — некромант обломал сухой стебель одинокого борщевика, — и на всякий случай прикуси язык.
— А что будет? — настороженно вытянул шею Томаш.
— Увидишь. Только не суетись и не ори громко. Помни, что ты от магии немеешь.
— Ага…
Ильм начертил на снегу руну призыва. На всякий случай добавил две малые руны усиления и твердо, словно на экзамене, отчеканил заклинание. Нет, не зря он столько времени потратил на изучение рунной магии. Дни и ночи бесконечной зубрежки. Десятки сложнейших чертежей… Зато теперь он волен распоряжаться даровнной ему силой почти в любых условиях.
Рисунок начал светиться синим цветом. Лунной ночью это выглядело очень красиво и немного зловеще. Даже Томаш зачарованно уставился на игру магических красок, забыв, что на дух не переносит колдовство.
Далее должна была следовать совершенно необязательная часть, больше рассчитанная на публику, но Ильм решил ей не пренебрегать в чисто воспитательных целях.