И тут, словно пелена спала с Ильма. Он стоял на краю леса. Звуки и краски вернулись на положенные им места, наполнив окружающее пространство привычной глазу и слуху жизнью. Первые лучи восходящего солнца, окрасили розоватыми красками, покрытые инеем стволы деревьев. Порыв ветра принес из деревни собачий лай и легкий, почти растворившийся в морозном воздухе запах печного дыма. Заскрипели над головой ветви. Сухо каркнула сидящая на дереве ворона.
Некромант пошатнулся, сел на почти занесенный снегом поваленный древесный ствол и уткнулся лицом в ладони. Слез не было и все эмоции словно перегорели. Осталась лишь пустота внутри, да воспоминания о давно прожитых днях…
***… Б-Бух-х!
Гулкий взрыв раздался прямо над головой, заставив ощутимо дрогнуть землю под ногами. Ильм от неожиданности выронил из рук топор, шарахнулся в сторону и упал, споткнувшись о только что расколотые чурбаки.
Отскочил он, как оказалось не зря. На то место, где он только что находился, с треском упала оконная рама, разметав в разные стороны снег и осколки стекла.
Ильм испуганно посмотрел наверх.
Из окна второго яруса, как раз там, где находилась лаборатория Хонва, густо валил черно-желтый дым.
Ильм оцепенел от ужаса, но за оброненным топором все-таки потянулся. Судя по всему, что что-то у мастера пошло не так. Быть может, ему помощь нужна? Недолго думая, он покрепче сжал топорище и побежал, благо бежать было недалеко.
Ильм рывком распахнул входную дверь, вихрем пронесся через каминный зал, опрокидывая как на зло попавшиеся на пути стулья и буквально взлетел по узкой лестнице в святая святых мастера…
За то время, что он отсутствовал, лаборатория успела претерпеть значительные изменения. И изменения эти было отнюдь не в лучшую сторону. Предметы некромантского быта больше не висели по стенам, а бесформенными кучами валялись на полу. Стол превратился в груду деревяшек, и это было особенно удивительно, ибо он всегда казался Ильму сколоченным на совесть и способным выдержать выстрел из баллисты. Стеклянная утварь частично разбилась, частично раскатилась по углам, уныло поблескивая оттуда пузатыми боками. Содержимое их разлилось по полу разноцветными лужами. Кое-где мореные дубовые доски под действием неведомых Ильму веществ почернели и покрылись противного вида пузырями. В горле першило от дыма и едкого запаха, выпущенных на волю алхимических реактивов.
Хонв с гримасой раздражения и недовольства на испачканном кровью и сажей лице, метался посреди зала, хрустел битым стеклом под подошвами сапог, и активно отмахивался здоровенным дрыном от наседавшего на него страшного волосатого монстра. Чудище утробно ревело, бодро уворачивалось от импровизированной палицы, скалило кривые желтые зубы, и все время норовило достать мастера длинными когтистыми лапами.
У Ильма на голове шевельнулись волосы и слегка дрогнули колени. Жуть какая! Ходит как человек на двух ногах… То есть лапах, или что там у него. И в то же время смахивает и на волка, и на медведя и еще не пойми на что… Откуда оно тут взялось только? А шерстюга-то, как проволока… А мускулы, мускулы-то какие! Вот ужас!
— Чего рот открыл, идиот, — прохрипел, не поворачивая головы Хонв, — отвлеки зверушку на себя!
— Я!?
— Не я же! Или кишка тонка?
Ильм подавил в себе вполне закономерное желание дать деру, с трудом сглотнул и бросился в атаку. Кишка у него не тонка и мастер в этом очень скоро убедится лично…
Удар топора в широкую, волосатую спину неведомого создания не принес ровным счетом никакого эффекта. С таким же успехом можно было ударить по вековому дубу. Лишь неприятно скрипнула под лезвием топора серая шерсть.