Санти шумно выдохнул и расправил плечи.
Ильм едва слышно вздохнул. Теперь без вмешательства командира Северной башни дело не обойдется. И верно, Санти уверенной походкой направился прямиком к месту событий. Некромант, засунув большие пальцы рук за ремень, пошел следом.
— Вы не имеете права, — один из комедиантов, круглолицый и синеносый, взъерошенный, как бойцовый петух грудью напирал на стражников, — да вы знаете, кого здесь держите? Да мы в столице перед самим королем играли… Да — да! И нас, заметьте, вызывали на бис… Да лучше нас…
— Куда, куда? — Санти немного оттеснил плечом капрала, — на что вызывали?
— Да что ты ему объясняешь, — второй циркач, украшенный засаленной бородкой и оспинами на щеках, картинным жестом поправил длинную челку, — не видишь, здесь не ведают о великой силе свободного творчества…
— Это вы зря, — сержант ловко выхватил из его рук свиток, развернул и быстро пробежал по нему взглядом — очень даже мы ценим…творчество. Особо ежели оно, творчество это самое, касается подделки подорожной. Эх, хороша бумажка, нечего сказать. Такие вот дешевки в Косых Хребтах лепят. За пару медных монет…
— Королевскую бумагу дешевкой называть! — не очень убедительно вскинулся владелец синего носа, — да сей пергамент позволяет нам свободно гастролировать по всему королевству. И нигде, слышите, нигде не чинили нам, людям свободной профессии, таких терний как здесь. В этом захолустье.
— Ишь ты, — восхитился Санти, — слыхал, капрал, как наш город обозвали. Захолустье. Спасибо, глаза открыли. А я то все удивлялся, почему это к нам всякая вшивота вонючая желает в гости заехать, чтобы потом непременно на главной площади свои сраные фокусы показывать. Королевская бумага у них. Ага. Я вот сейчас приглашу сюда пару арбалетчиков и под их прицелом ты, штаны в обтяжку, у меня эти самые штаны снимешь и прилюдно навалишь кучу. А потом эту саму кучу в эту бумагу завернешь. Чтобы знал перед кем можно выделываться, а пред кем вести себя смирно и уважительно. Короче, вертайте свои гадюшники и валите отсюда пока по шее не получили.
Синий нос разом сник и тихонько ретировался за фургон.
Рябой потер нос давно немытым пальцем и внимательно посмотрел на сержанта.
— Может, договоримся?
— Не хочется под кустом ночевать? — участливо поинтересовался Санти.
— Не хочется. Последний месяц только тем и занимаемся. Двое наших за это время Единому душу отдали… Один горячку подхватил, другого волки задрали… Жрать нечего, денег нет. Вообще ни лешего нет… В Ноште последнее представление давали, так не угодили шишке какой-то из магистрата. Как щенков выкинули. Весь реквизит переломали…
— Как договариваться будем?
— Я смотрю мастер, ты на девчушку нашу поглядываешь. Давай обмен. Она тебе, а мы в город, а?
— Маловато будет.
— Она у нас одна. К таким делам привычная…
— Ладно, договорились, — нехотя согласился Санти и посмотрел на капрала, — Отто выпиши этим бродягам нормальную подорожную в пределах графства, а девку в караулку… Нет, отставить. Девку в баню сведите. Пусть там вшей своих погоняет.
— Благодарю, мастер, — рябой низко поклонился, — мы не доставим хлопот.
— Еще чего не хватало. Значит так. В богатые кварталы не лезть. Езжайте куда-нибудь ближе к порту. Мои люди дорогу укажут. И чтоб рассосались по задворкам так, как будто вас и нет вовсе…
— Конечно, мастер…
— Тогда у меня все. Пойдем, лейтенант, а то дух от этой братии захватывает…
Они сошли с мостовой и углубились в густые, высокие заросли лопухов и крапивы.
— Запущено тут у тебя, — Ильм почесал обожженную о крапиву руку.
— Это не у меня. Это у гарнизона. Маскировка специальная такая, чтобы никто не догадался… Сейчас пустырь пересечем, и будет тебе маленький склад.
— Получается, что все оружейные закрома по таким вот задворкам попрятаны?
— Нет. Наши главные закрома под казармами находятся. Только туда просто так не попадешь. Пока докажешь, что имеешь необходимость к оружию подойти, любая война закончиться. А здесь лежит всякий хлам для городского ополчения.
— Значит хлам…, - Ильм отмахнулся от колючек, норовивших вцепиться в волосы.
— Ну не так чтобы совсем. Сейчас сам все увидишь.
Оружейный склад оказался обычным большим сараем, пристроенным прямо к городской стене. Ничего примечательного в нем не было — деревянный сруб, лишенный окон, да односкатная крыша, заросшая мхом. У входной двери в непринужденной позе стоял здоровенный небритый молодчик с всклоченными короткими волосами. Бойца украшали короткие сапоги, кольчужные штаны и коричневая кожаная безрукавка поверх туники. В руках он держал взведенный арбалет.