Ильм вытащил узкий нож и, держа его двумя пальцами за рифленую ручку, придирчиво осмотрел. Гор, судя по немного расширившимся глазам, тоже проявил несколько нездоровое внимание к режущему предмету.
— Сейчас будет немного больно, так что обрати свой взор в строну, — некромант уверенно приставил лезвие к коже.
Гор сделал попытку отползти назад, но уткнулся затылком в стену.
— Смирно лежи.
Нож с едва слышным хрустом сделал первый неглубокий надрез, в котором сразу же алыми каплями выступила кровь. Гор вздрогнул, но не издал ни звука. Ильм, не обращая на него внимания, продолжил свое дело, выводя лезвием, как художник кистью, сложный узор. Руна заживления, увы, по-другому не наноситься. Он предупреждал. И это только начало. Немного кровавое, но безобидное начало…
Гор побледнел еще сильнее и покрылся испариной. Несмотря на предложение отвлечься на что-нибудь на стороне, он никак не желал оторвать взгляд от беспощадной руки некроманта.
— Все, все, — Ильм заботливо обтер ему лоб, — пока все. Переведи дух.
— Ну ты…,- пациент вытащил изо рта простынь.
— Я предупреждал. Не нравиться? Могу уйти.
— Не, как это уйти, — не на шутку перепугался Гор, — куда уйти? Я ж теперь одна сплошная рана. Знаешь, в тебе пропал гениальный палач.
— Почему это пропал? — некромант достал четыре свечи и мел, — вовсе не пропал. Люблю я это дело, нежно, со студенческой скамьи.
Гор возмущенно сплюнул, но ничего не ответил.
Ильм сноровисто начертил вокруг лежанки тетраграмму, вписал мелкие руны усиления и экранировки и расставил свечи по углам. Пробормотал шепотом необходимые слова и прищелкнул пальцами. В принципе этот дурацкий щелчок ничего не значил. Так, просто глупая дань традициям, но Ильм традиции чтил.
Вскоре свечи занялись розоватыми огоньками, рисунок на полу - коричневым, руна на груди Гора - пронзительно красным. Пахнуло холодом, словно в несуществующее окно влетел пронизывающий зимний ветер.
Тряпичный полог, отделявший каморку от соседней комнатки, такой же бедной и не обустроенной, колыхнулся, и в образовавшуюся щель просунулась любопытная физиономия Хильки. Завидев разгоравшееся буйство магических красок он испуганно разинул рот и словно окаменел.
— Вон, — прошипел ему Ильм, — исчезни с глаз моих.
Хилька послушно исчез. Даже убежал подальше, если судить по поспешно удаляющимся шагам.
По надрезам на коже побежали бесплотные язычки пламени. Началось.
— Гор, засовывай в рот свою тряпку! Сейчас будет по-настоящему больно.
В следующее мгновение края раны налились изнутри темно багровым цветом, набухли и с противным чавканьем разошлись в разные стороны, разрывая наложенные швы и обнажая местами желтовато-белые фрагменты ребер.
Гор стиснул руками края многострадального матраца, так, что набухли вены, и выкатил глаза. По его щекам под аккомпанемент душераздирающего, нечеловеческого стона, хлынули слезы пополам с потом. Из прокушенной губы брызнула кровь.
Края раны задвигались, как живые, больше всего напоминая в этот момент рот огромного сома, и сомкнулись вновь. По ране от одного края к другому деловито забегали проворные зеленые огоньки.
Ильм машинально обтер мокрый лоб. Ну и страсть. Нет, больше никакой дополнительной литературы на ночь. Не знал он о таком методе исцеления и жил бы себе спокойно. Вот леший, чуть сердце у самого не остановилось…
В этот момент Гор мучительно изогнулся дугой, часто мелко затрясся и опал на лежак безвольной куклой. Некромант бросился к нему и мгновенно ослеп от ярко-белой вспышки, в одно мгновение поглотившей окружающий мир…
***… Метель набрала полную силу. Ильм, подгоняемый странным предостережением, отчаянно продирался сквозь сплошную стену снега почти наощупь. Дорога, местами полностью переметенная однородной белой массой, упрямо терялась через каждые тридцать — сорок шагов. В такие моменты приходилось двигаться почти наугад и, как следствие, время от времени по пояс проваливаться в сугробы, заполнившие придорожные канавы.
Ильм всякий раз терпеливо выбирался из снежного плена и упрямо шел вперед.
Ишь как сказал… Если хочешь жить. А может, он просто пошутил так. Приманивает бедных прохожих на запах костра, а потом изводит до смерти разными способами. Кому-то в кашу яд, кому-то в спину нож. Его вот послал догонять неведомо кого. Или чего? И ведь знал наверняка гад, что так погода испортится. А потом, небось, жертвы свои подбирает и ест… Вон какой он здоровый и сильный. Ясное дело, что не с каши. Мясцом, сволочь, точно балуется. Только в этот раз он не угадал…