Ильм наугад взялся за торчащую в его сторону, обмотанную кожаными ремешками, деревянную ручку и выудил одноручный топор. Внимательно осмотрел зазубренное, покрытое ржавчиной лезвие и крутанул оружие в руке. Просто так. Владение топором никогда не было его сильной стороной. Высохший распорный клин выпал, и металлическая часть топора продолжила свое движение уже самостоятельно, отдельно от рукояти.
Санти едва успел пригнуться.
— Ты, это, не так яростно… Покалечишь, не ровен час…
— Здесь все такое?
— Обижаешь. Вот, например…, - сержант нагнулся и выудил из кучи длинный меч.
— Дрянь полная.
— Согласен, плохой. Тогда вот этот.
Еще один меч явил себя белому свету. Ильм прищурил глаз и присмотрелся к лезвию.
— Этот кривой. И трещинка поперек едва заметная. Сам посмотри.
Сержант со вздохом принял оружие из рук некроманта и, не разглядывая особо, закинул обратно в общую кучу.
— На тебя, лейтенант, не угодить.
— Ты пока и не пытался.
Ильм решительно шагнул внутрь и сразу увяз в паутине. Чихнул, постоял немного, давая привыкнуть глазам к темноте, щелчком сбил с рукава крупного паука и принялся ногой ворошить драгоценные гарнизонные залежи. Маленькое помещение разом наполнилось звоном и лязгом.
— Ты помягче там, — забеспокоился Санти.
— Не беспокойся, хуже уже не будет, — Ильм, кряхтя, опустился на одно колено.
— Нашел что-то?
— Кажется.
— Ну-ка дай посмотрю. Так-так. Даже с ножнами, — сержант аккуратно обнажил меч, — тупой, правда, как валенок, но баланс сносный… Не полуторная орясина, как ты любишь, но очень даже ничего. В общем, бери.
Ильм убрал оружие в ножны и приладил их к поясному ремню. Одной головной болью стало меньше. Вечером Хилька получит точильный камень и вернет клинку былую остроту…
— Ильм, а что там ты говорил насчет куриного помета? — как бы между прочим спросил Санти.
— Я в одной книжке прочитал, что гоблины в ворованные эльфийские вина его добавляют, чтобы, так сказать, эффект усилить. Две зимы назад я в "Подкове" будучи изрядно навеселе рассказал об этом курьезе трактирщику. Он, похоже, принял все за чистую монету. Повторять не советую.
— А я что? — смутился сержант, — у нас с тобой прогулка на свежем воздухе и никаких излишеств, — кстати, хочешь небольшое пари?
— Пари?
— Ну да. Сейчас я заставлю этого голубя из арбалета стрельнуть. Если он попадет в указанное место то золотой тебе, если промахнется, то мне.
— А золото чье ставить будем на кон?
— Твое.
— Нет, я так не согласен, — Ильм сразу воспротивился идее столь легкой наживы на его сбережениях.
— Тогда давай просто на интерес.
— Это совсем другое дело.
Они вышли из склада.
— Где мишень? — некромант с азартом осмотрелся по сторонам.
— А вон, — Санти указал на крохотное оконце, расположенное под самой крышей трехэтажного дома, стоящего неподалеку, — по-моему в самый раз.
— Да уж…
— Эй, Вир, а ну, поди, сюда.
— Слушаю, мастер-сержант, — Вир постарался изобразить на лице служебное рвение. Получилось не очень правдиво.
— Вон в то окно попадешь?
— А то, — не очень уверенно подбоченился молодец, — ща поправку до ветру возьму и как раз…
Санти сложил руки на груди и ухмыльнулся. Усмешка его не предвещала ничего хорошего.
Вир половчее ухватился за оружие и сделал вид, что прицеливается. Арбалет качнулся в одну сторону, потом в другую, явно не желая слушаться трясущихся с похмелья рук.
— Пли, — неожиданно рявкнул сержант.
Вир вздрогнул и нажал на спусковой крючок. Звякнула и подпрыгнула скоба-фиксатор, щелкнула, освободившаяся от ее крепкого захвата тетива. Болт с шуршанием ушел вверх.
Как Ильм и ожидал, металлическая стрела пролетела мимо заявленной цели, угодила в печную трубу, отбив кусочек кирпича и с жалобным звоном покатилась вниз по крыше.
— Баран, — Санти с чувством заехал кулаком Виру в ухо.
Неудачливый стрелок упал, выронил из рук арбалет, и со стоном схватился за пострадавшее место. Сержант навис над ним то сжимая, то разжимая кулаки и злобно сопя.
— Это тебе урок за самоуверенность без повода и за вольности не по сроку службы, — процедил он сквозь зубы и ударил молодого стражника ногой, — и это за то, что арбалет снаряженный держал без нужды. Еще раз такое замечу, парой синяков ты у меня не отделаешься. Ты понял меня?
— Да, мастер, — просипел корчащийся от боли Вир.
— Тогда у меня все, — сержант обернулся к Ильму, с видом человека полностью исполнившего свой долг, — пойдем, дружище, отсюда.