Сначала завезли Анну домой. Здесь уже Штольцев был начеку и вышел одновременно с Антоном, чтобы попрощаться с ней.
Анна уже подставила ладошку, чтобы Антон шлепнул по ней своей с традиционным: «Пока!», однако молодой человек разорвал шаблон. Он взял ее руку и поцеловал. Подсмотренный у Штольцева великосветский ритуал ему очень понравился, так как позволял перейти на другой уровень общения с женщинами.
Затем со словами: «Благодарю за прекрасный вечер!» последовал его примеру и Яков Платоныч.
Возле гостиницы Штольцев уже не претендовал на ухаживание за дамой, полостью предоставив Антону право побыть кавалером.
Открыв дверцу машины, молодой человек подал руку Варваре, помог ей выбраться и, не выпуская ее ладонь из своей, поцеловал. И не считая зазорным, снова скопировал манеру Штольцева.
Набравшись храбрости, он посмотрел Варваре в глаза и церемонно произнес :
-Благодарю за прекрасный вечер!
Переступив порог номера, Штольцев чуть не споткнулся о Франта, который давно заслышал шаги хозяина и, радостно стуча хвостом по полу, ждал его прямо под дверью.
- Франт, чуть не убился из-за тебя! Гулять пойдешь? – задал он дежурный вопрос, потому что независимо от времени прихода хозяина гулять он ходил всегда. Даже если незадолго до этого его специально выгуливали.- Только недолго, спать пора.
И пес, понимая, что от него зависит драгоценный сон Хозяина, действительно, отсутствовал недолго. Яков только успел снять пиджак, жилет и развязать галстук. Одна мысль не давала ему покоя. Как ни старался, он не мог отвлечься.
Расстегнув ворот рубахи, он помедлил и достал коньяк. Спиртное какого-то сокрушительного действия на него никогда не оказывало, но всегда помогало снять усталость и скрасить его волчье одиночество.
Сегодня на этот благородный напиток возлагалась более ответственная миссия. Ему предстояло снизить градус остроты ощущений, попросту помочь стереть из памяти те волшебные минуты, которые он провел рядом с этой девочкой. С Аней. С Анечкой.
Выпить вторую рюмку не дал Франт, громким тявканьем известивший о своем приходе. Спаниель сморщил нос, демонстративно отвернулся, давая понять, что не одобряет такой способ релаксации. Однако долго морализировать он не мог, поскольку переживал за Якова Платоныча. Всегда выдержанный, железобетонно спокойный, сейчас он был сам не свой. Франт поставил передние лапы на колени хозяина, лизнул ему руку и вопросительно посмотрел.
Далеко не щедрый на ласки Штольцев погладил пса и сказал:
- Все хорошо…
Интересно, а что именно хорошо? То, что пришел поздно, уже с запахом спиртного и вместо того, чтобы идти в душ и спать, сидит тут с отсутствующим видом, наливается коньяком и, кажется, никак не может на что-то решиться?!
Франт озабоченно тявкнул, стараясь вернуть Якова Платоныча к действительности.
А тот, выпив коньяк, по-мальчишески усмехнулся и решительно закатал рукава любимой белой рубахи. Соединив предплечья и кисти, он уставился на оба запястья. Левая рука украшена была каким-то нечитаемым иероглифом, а на правой, начинаясь от кольца, очерчивающего запястье, расходились из одной точки две линии, через пару сантиметров перекрещенные еще одной голубой жилкой. Случайно или нет, Но буква «А» читалась однозначно.
«Ну есть у вас буквы на запястьях? Что из этого?»- прагматичный Разум не видел ничего особенного в совпадениях. Он считал это особенностями анатомии. На что Душа, получившая право голоса благодаря коньяку и воспоминаниям Тела, активно возразила. Она напомнила, что без сердечных привязанностей человек просто универсальная машина, что жизнь состоит из тех моментов, которые окрашены эмоционально. И собственно, если нет в памяти ничего яркого, то окажется в конце концов, что и не жил вовсе. А так, тлел, как головешка.
Безупречно рассудительный Разум возразил, что жизнь наполняется смыслом от работы, от общения друзьями, с книгами. «А кого ты согрел, кто без тебя жить не может?»
Поняв, что снова внутри пошел какой-то раздрай, и чтобы прекратить его, Яков решил использовать проверенный способ. Он достал блокнот и попытался графически изобразить проблему. Расположив его горизонтально, он на одном конце странички нарисовал букву «А» , затем поставив ряд точек, соответствующих пропущенным буквам, на другом вывел «Я». Удовлетворенно вздохнув, он показал сентиментальному оппоненту пропасть, полегшую между ними. Пропасть во все мироздание, все понятия от А до Я стояли между ними. Вырвав листок, он хотел его скомкать и выбросить, но затем, чтобы неповадно было кое-кому затевать смуту, аккуратно подогнул по всей длине лист выше и ниже буквенного ряда, так, что можно было поставить на стол в виде напоминания.