— Над всеми измывается, изверг…
Рослый, пожилой рабочий с большими руками, надевая измызганный костюм, сердито сказал:
— Если этого пса из десятников сделают доверенным, все сбегут с Сибиряковских приисков, ни один не останется.
— Другие на их место придут, — заметил Трошка, застегиваясь. — Безработных в тайге полно. Ну что, ребята, пойдем поработаем на нашего «благодетеля» Сибирякова? — В голосе Трошки был яд. — А то он, бедный, еле концы с концами сводит. — Что дальше говорил Трошка, не слышно было, он вышел во двор.
За Трошкой из барака вышли все. В помещении стало тихо и пустынно. С койки, что стояла в левом дальнем углу, кряхтя и почесываясь, встала женщина, встряхнула юбку и стала одеваться. Женщину звали Стешей. Она была здесь уборщицей и поварихой — готовила рабочим, живущим в этом бараке, обед. Рабочие в шутку величали Стешу мамашей.
Федор оставил Майю с Семенчиком в бараке помогать Стеше, а сам ушел к лесорубам наниматься на работу.
V
Федор отправился в путь, не имея за душой ни копейки. По дороге к лесорубам — лес рубили где-то на берегу Энгельдима — он зашел на Пророко-Ильинский прииск попытать счастье.
В центре приискового поселка стоял большой, неуклюжий деревянный дом под железной красной крышей. Оказалось — магазин. Напротив, через дорогу, стоял второй магазин, поменьше.
Двери были распахнуты, как бы приглашали: «Входите, вас ждут».
Из большого магазина шаром выкатился полный человек, похожий на якута. Седой, коротконогий, в черном плисовом пальто с буфами. Широкие торбаса из черной конской кожи доходили до бедер, оттого человек казался еще короче. На груди его висели серебряные медали.
Федор подошел к коротконогому человеку и бесцеремонно спросил:
— Ты якут?
Человек покосился на Федора, будто раздумывая, вступать в разговор или нет, и не спеша пошел дальше.
«Не понимает, — подумал Федор, — стало быть, не якут. Тогда кто же он?»
Федор не стал больше ни о чем у него спрашивать и уже повернулся было, чтобы уйти. Вдруг толстяк обернулся и разразился громкой руганью.
— Тебе, что здесь нужно, дерьмо коровье? — пристал он к Федору. — Откуда ты взялся?
Лицо у толстяка стало свирепым, и Федор испугался. К тому же перед ним был старик, а Федор привык уважать старость, поэтому снял шапку и сказал:
— Я ищу работу, дедушка.
— Работу? — Толстяк залился ядовитым смешком. — Товар такой в лавках Любнера и Шарапова не продается. В тайге работу поищи, в лесу, а не здесь! — опять закричал коротконогий. — Ты, наверно, пропился до нитки, а теперь бродяжничаешь?
Крик толстяка и незаслуженные, оскорбления не на шутку рассердили Федора. Не ручаясь за себя, он быстро пошел своей дорогой, подальше от греха.
Остановился Федор уже за поселком, у подошвы горы. Он почти вплотную подошел к орте[19], походившей на раскрытую пасть чудовища. Из орты выходили люди. Они через силу катили большие тачки, груженные влажным песком. Рваная одежда людей, лица, руки были перепачканы глиной. Свой груз они вываливали в вашгерд, больших размеров ящик с железным решетчатым днищем. Здесь шла промывка золотоносных песков. Из ручья в вашгерд по деревянному желобу текла вода. Она уносила в отвал песок и глину. А золото через решетчатое днище проваливалось на дно ящика.
Вид у старателей был жалкий, измученный, они еле передвигали ноги.
Хотя солнце уже поднялось довольно высоко, ночной туман еще не рассеялся. Горные вершины белели от снега, а здесь, внизу, зеленели деревья.
Федора никто не замечал, он присел на большой камень, у обочины дороги, и стал молча наблюдать. В душе у него зашевелилась зависть к старателям. Вот они при деле, у них есть постоянный заработок. Они могут купить себе пищу, одежду, снять угол. А у него ни денег, ни работы, ни жилья. И семья на руках, которую он должен одеть, обуть и прокормить. Пусть работа у этих людей тяжелая, их ноги почти до колен в ледяной воде, а пот все равно заливает лицо, глаза, Федор хотел бы оказаться на месте любого из них. Но где найдешь хотя бы такую работу, чтобы не умереть от голода? А так ли уж плохо умереть?.. Мертвые не чувствуют ни холода, ни голода, им ничего не надо. Но что тогда будет с Майей и Семенчиком?..
Очнулся Федор от скрипа телеги. Кто-то приближался сюда. Лошадь шла быстрой иноходью. Федор сразу узнал человека, сидящего на телеге. Это был тот самый старик, который встретил его возле лавки и обругал последними словами. Старик обратил внимание на Федора и опять вылил на него ушат бранных слов. Федор стоял возле камня с опущенной головой с видом провинившегося человека. Это, видно, понравилось старику, он перестал бранить Федора. Оглядывая его с ног до головы, улыбнувшись, подмигнул и сказал: