— Голову Ботурусского улуса господина Оросина и выборного Романа Большакова отстранили от должностей.
— Напасть-то какая, — сокрушался Харатаев. — Вот повадились привозить их в наши улусы, как будто нет других мест.
Беседа и угощение продолжались до полуночи. Гостям постелили в средней комнате.
Майя, наслушавшись рассказов о ссыльных, вспомнила о своем учителе Аркадии Романовиче Эхове: «Где он теперь? В какой улус загнала его судьба? Жив ли?..»
Утром гости не спешили вставать. Харатаев тоже встал поздно и не поехал на службу.
Утром опять сели за стол. Майя посидела немного со всеми и ушла к себе.
Харатаеву не понравился сын Яковлева, но он все же был склонен к тому, чтобы выдать за него Майю: единственный сын у родителей, богат, отец — улусный готова.
А Ульяна сидела и мысленно молила бога, чтоб и на этот раз дочь отказала жениху.
Следуя обычаю, отец и мать невесты вошли к дочери и объявили, что приехавший молодой человек хочет жениться. Согласна ли она выйти за него?
Яковлевы, отец и сын, остались в комнате вдвоем.
— Ну как, сын мой, понравилась невеста? — спросил Яковлев-старший. Яковлвев-младший глупо улыбнулся, обнажив крупные желтые зубы. — Ну, чего молчишь? — зашипел старик.
— Да, нравится.
Старик не допускал и мысли, что девушка решится отказать его сыну. Наоборот, он боялся: сыну не понравится невеста, и тот заартачится. Услышав мнение сына, он подумал: «Ну слава богу, сыграем свадьбу и — делу конец».
Семен Иванович и Ульяна вышли из комнаты дочери не скоро. Вид у хозяина был расстроенный, он старался не смотреть на отца жениха. Старик Яковлев догадался, что невеста отказала, но продолжал сидеть не двигаясь и, гордо подняв голову, ждал, что скажет Харатаев.
— Ну, что сказала ваша дочь? — спросил он наконец.
— Она не согласна… — выдавил из себя Семен Иванович.
Яковлев вскочил с орона[10], лицо его побагровело. Все еще не веря своим ушам, он переспросил:
— Как — не согласна?..
О, с какой бы радостью Семен Иванович сообщил о согласии дочери! Но пришлось ему только разочарованно развести руками.
— Я и моя жена хотели бы с вами породниться, но… — У него чуть не вырвалось, что дочь назвала жениха лягушкой.
Яковлев начал быстро одеваться. Сын продолжал сидеть, вертя большой продолговатой головой.
Отец, застегивая шубу, крикнул:
— Одевайся, Федорка, поехали домой!..
Харатаев попытался немного сгладить впечатление:
— Не надо обижаться. Ведь такое нередко бывает. Девушки — народ капризный.
Яковлев, задыхаясь от гнева, посмотрел на него налившимися кровью глазами:
— Во всем улусе нет такой почтенной семьи, как наша. И лучшего жениха не сыскать. А ваша дочь его… отвергла. Уж не собирается ли она выйти за русского генерала?.. Или за батрака? От такой всего можно ожидать!..
Как только Яковлевы уехали со двора, Майя опять пошла в юрту к батрачкам.
— Ну что, Майя, свадьба будет? — окружили ее девушки.
— Нет, не будет, — улыбнулась Майя.
— Эх ты, гадалка! — Кэтирис с упреком покосилась на Феклу. — Слышь, Майя, она вчера вечером еще раз наворожила выйти тебе замуж. — И батрачка, одевшись, выбежала из юрты гнать смет на водопой.
— На этот раз я отказала им. Едва ли еще сунутся, — расхохоталась Майя.
III
Голова Яковлев и его сын утаили от односельчан, что их сватовство к Майе закончилось позорной неудачей. Правда, никто и не узнал, куда они ездили. Только батраки догадывались: хозяин куда-то возил сына женить и вернулся ни с чем.
Приближалась весна. Снег осел, потемнел. На берегах Лены образовались разводья. Начался перелет гусей и уток, зазеленела трава. Могучая река, взломав льды, с яростью понесла их по течению и затопила низкие острова.
Когда зацвели подснежники, Яковлев начал сев. Он всегда начинал сеять в николин день. Батраки с почерневшими лицами и воспаленными от бессонницы глазами пахали деревянной сохой влажную землю, выбиваясь из сил. После сева — он продолжался десять дней — стали обновлять городьбу вокруг сенокосов.
Хозяин ходил, как туча, хмурый, раздраженный. С каждым годом он становился все жаднее и жаднее. Во всем улусе не было богаче его, но ему все было мало. С весны велел очистить от тальника места, на которых никогда не заготовляли сено, и заставил потом скосить там траву. Раньше он редко появлялся на сенокосах, а теперь не вылезал оттуда, браня батраков, что работают лениво.