– А большего я и не прошу, – ответил принц, и в его словах я снова услышал эхо властности будущего монарха.
Чейд попытался выместить свое раздражение на мне.
– И зачем только ты завел этот разговор? – сердито спросил он, словно я намеренно стал причиной их разногласий.
– Потому что мне необходимо знать, чего хочет от меня Уэб. У меня сложилось впечатление, что он меня… ну, скажем, обхаживает, пытается завоевать мое доверие. Зачем?
На борту корабля не бывает настоящей тишины. Разговор между морем и деревом, парусами и ветром никогда не смолкает. Эти голоса некоторое время были единственными, которые раздавались в каюте. Потом Дьютифул тихонько фыркнул:
– Возможно, он просто хочет стать твоим другом, Фитц. Что он в противном случае выигрывает?
– Он владеет тайной, – ехидно заявил Чейд. – А тайна – это власть.
– И опасность, – возразил принц. – Как для Фитца, так и для самого Уэба. Представь себе, что будет, если он откроет тайну. Разве он не поставит под угрозу мое правление? Разве некоторые придворные не набросятся с упреками на мою мать за то, что она все знала и молчала и сохранила Фитцу жизнь? – И уже более тихо он добавил: – Не забывай: открыв Фитцу, что он знает его тайну, Уэб страшно рисковал. Ведь, чтобы сохранить ее, некоторые люди готовы пойти на убийство.
Я наблюдал за Чейдом, пока он переваривал слова Дьютифула.
– Ты прав. То, что Уэб знает истинное имя Фитца, угрожает твоему правлению не меньше, чем самому Фитцу, – с беспокойством признал он. – Тут ты прав. Уэбу выгодно хранить свое знание в тайне. До тех пор, пока ты поддерживаешь Одаренных, они будут заинтересованы в том, чтобы ты заполучил трон. А если ты выступишь против них? Что тогда?
– Действительно, что тогда? – усмехнулся принц. – Чейд, вспомни, как ты часто спрашивал меня: «Что случится дальше?» Что, если мою мать и меня лишат власти, кто ее захватит? Естественно, те, кто отнимет у нас престол Шести Герцогств. Причем они будут врагами Одаренных, и такими непримиримыми, с какими Древней Крови не приходилось встречаться никогда. Нет, я думаю, нам не стоит беспокоиться за тайну Фитца. Более того, я считаю, что ему следует забыть о своих сомнениях и по-настоящему подружиться с Уэбом.
Я кивнул, пытаясь понять, почему мне стало так не по себе от этого предложения.
– Я продолжаю сомневаться в необходимости и пользе твоего круга Дара, – проворчал Чейд.
– Правда? В таком случае почему ты каждый день спрашиваешь меня, что сказала птица Уэба? Тебе разве не стало легче от того, что все корабли, которые она видела, принадлежали честным купцам или обычным рыбакам? Ты не забыл, какие новости она принесла нам сегодня? Рииск пролетела над гаванью Зилиг, и Уэб осмотрел ее глазами своей птицы. Он не увидел там необычного скопления людей, какое бывает во время подготовки к военным действиям или когда замышляется предательство. Да, в городе много народа, но там царит праздничное настроение. Неужели у тебя не полегчало на душе, когда мы получили это сообщение?
– Пожалуй, полегчало. Но ненамного, ведь предательство очень легко замаскировать.
Олух перевернулся на бок и что-то пробормотал, и я отправился к нему. Довольно скоро Чейд ушел в свою каюту, принц лег спать, а я расстелил свою постель рядом с кроватью Олуха. Я думал про Уэба и Рииск и пытался представить океан и Внешние острова такими, какими их увидела птица. Поразительное и сказочное зрелище. Но прежде чем я унесся на крыльях своего воображения, меня охватила тоска по Ночному Волку. Этой ночью мне снились мои собственные сны про волков, которые охотятся среди поросших травой холмов.
VIII
Хетгард
Вот как это было. Эда и Эль совокуплялись во мраке, но он не снискал ее расположения. Эда родила землю, а воды, сопровождавшие ее рождение, стали морем. Земля была бесформенной: глина да стоячая вода, но потом Эда стала лепить из нее руны своего тайного имени, и руны тайного имени Эля она сотворила тоже. Свои Божественные Руны она бережно расставила посреди океана, начертав свое имя. И Эль наблюдал за ее работой.
Но когда он попросил глину, чтобы слепить собственные руны, Эда ему отказала: «Ты лишь изверг в меня поток семени, и потому в моем творении от тебя одни только воды, плоть же моя. Так что забирай то, что принадлежит тебе, и будь тем доволен».
Эль не был доволен. И потому он создал для себя мужчин, и дал им корабли, и пустил их по морской глади. Смеясь про себя, он думал: «Их слишком много, чтобы Эда могла за всеми уследить. Скоро они высадятся на землю и переделают ее по моему усмотрению, и там будет написано мое, а не ее имя».