- Не егози. Сверзнешься. Подём поглядим шо за гониц, - и, так не опуская, уверенно зашагал ко входу в цитадель.
Зайдя внутрь, Питер опустил паренька на пол и, придав ускорения легким шлепком, прикрикнул.
- Ешо раз босым спидмаю - надеру!
Мальчонку как ветром сдуло, а мужчины расстегнув верхние теплые одежды, направились в гостиную.
Жилая часть крепости внутри производила впечатление не лучше, чем снаружи. В коридорах выцветшие шпалеры и гобелены серыми полотнищами висели на стенах, в растрескавшиеся рамы сквозило, а на стекла намерзла толстая корка льда. На подставках некогда предназначенных под фамильные вазы и статуи давно ничего не стояло, разве что... На дальней каменной полке одиноко стояла забытая кем-то глиняная кружка.
- Алица пошто сёдня не убиратся? - вскинул бровь Питер, заметив посуду.
- Я ее к родичам справил. Пусть дивка у своих посидить, совсем заторкали ее энти дружни. Сё лапищи тянуть, - начал пояснять пане Михал. - Мне еёна матку жаловалась, шо дивка боиться, шо силой взымут, а ей по вэсне замуж идти. Завтра старую Ядвиру кликну, к ней ластиться не станут.
От этих слов мужчина зубы сжал, так что желваки на скулах заходили.
- Гнать их надо у три шеи! - стараясь сдерживаться и почти не разжимая губ, выдавил он. - Пусть шо хочь делает, а сёдня же в толчки прикажу гнать. Совсим меру не видят!.. Та хде ентот гониц посажен?!
- Та не злись ты, - осадил его дядька. - У гостиной.
Они повернули за угол и, потянув за ручку дверь на себя, оказались в натопленной комнате. Ее убранство было побогаче, чем в коридорах, но и на нем лежала печать сильно померкшей роскоши. Однако в камине весело трещало пламя, а на растрескавшемся столике стоял деревянный поднос с румяными булками и ароматным кувшином варенухи.
Возле каминной решетки, на низенькой скамеечке, вытянув замерзшие ноги к огню и держа в одной руке грубую кружку, а в другой пышную сдобу, сидел мужчина в уставном сюркоте. Едва они вдвоем вошли, как он, встал и, отложив угощение в сторону, отрапортовал.
- Личный гонец его преосвященства епископа Максимилиана брат Раймунд. Я прибыл с личным известием к маркизу Фетичу. Вы?..
Но Питер лишь качнул головой, отвечая на невысказанный вопрос и совершенно чисто, без малейшего акцента, выдававшего в нем провинциала, попытался пояснить:
- Видите ли, маркиз сейчас несколько... Ему несколько нездоровится. Я управляющий в Бричне, и все что нужно, могу передать, когда ему станет лучше.
- Извините, но мне приказано лично, - начал возражать гонец. - Его преосвященство настаивали...
- Да пьёть энтот змий! З самой зори! - влез в разговор пане Михал.
Пока Питер и гонец обменивались любезностями, он ухватил румяную булку и откусил большой кусок, а теперь не выдержал и попытался прожевать и одновременно сказать.
- Парню верыть можно, он евонный братку. Он передаст як Рышард проспиться. А покуда к нему ходу нету. Он же не вразумеет ничого! Дурэнь, дурнэм. Питер ему и за матку, и за отче, так шо он передаст, не сумлеватэся.
Гонец несколько растерялся.
- Вообще-то, - начал он. Рука невольно потянулась за пазуху, но он волевым усилием опустил ее. - Мне необходимо удостовериться.
Тогда пане Михал, заверив, что сейчас все будет, подхватив новую румяную булку, и выскочил из комнаты.
В ожидании Питер предложил гонцу располагаться. Как хороший хозяин вновь подал горячую варенуху, попытался завести ничего не значащую беседу. Но весь уют и спокойствие момента разорвал вопль и затем последовавший за ним смех, так неестественно зазвучавший в тиши коридоров.
Дверь рывком распахнулась, и в нее ввалился помятый детина, внешне похожий на управляющего крепости, но разительно отличавшийся от него по поведению. Он, дыша на всех крепким перегаром, пролетел до середины комнаты, чтобы уже там остановиться, опершись о столик. За ним следом, оттолкнув дядьку с дороги, влетели три молодца, самого задиристого вида. Облаченные в новомодные жакеты, расшитые золотым позументом и застегнутые на пуговицы из крупного жемчуга, в узких шоссах и насажденных на головы многослойных тюрбанах, которые вошли в моду только с прошлой осени, они выглядели как богатые столичные жители. Однако весь щегольской вид портили помятый вид владельцев и винные потеки, и жирные пятна, оставленные ими на одеждах. А еще они были пьяны так же, как и детина, ввалившийся первым.
- Я Рыщард, маркыз Фетич! Хто смеет... - и тут же прервавшись, икнул, а потом хохотнул и, прижав палец к губам, прошипел: - Ш-ш-ш! Так дело не пийдит... Не пойдет! Убрать провинцию!.. Я должен говорить как в столице! Верно?! - он оглянулся на своих друзей, словно искал поддержки. От резкого движения голова закружилась, и он бы упал, не подхвати Питер вовремя.