На неискушенных провинциалов, коими являлись братья, они произвели неизгладимое впечатление. Стены, забранные расписанным ситцем, цветные витражи на окнах, новехонький ковер на полу, резная мебель с начищенными до блеска медными набалдашниками и выпуклыми шляпками обивочных гвоздей, трехногие подсвечники и люстра в десяток толстых свечей.
- Бесы меня задери! - это первое что услышал Питер от брата, когда они зашли в комнату. - Когда получу денежки, я первым же делом прикажу точно так же отделать дом в Войчиче!
Он закружился по комнате, пока его взгляд не наткнулся на столик с медным кувшином и стеклянными бокалами.
- Ого! - радостно вскричал он, подскакивая к нему и пока брат не успел отобрать, плеснул полный бокал вина. - Мне начинает нравиться столица! - и лихо опрокинул в себя.
Питер, чтобы не начать ругаться, не стал требовать, немедленно убрать выпивку, лишь сделал зарубку в уме - попросить прислугу, дабы больше не ставили. Едва они успел расположиться, очередной угодливый служитель гостиницы поинтересовался, что маркиз предпочтет на ужин.
Опережая все пожелания брата, Питер распорядился принести что-нибудь простого и сытного, а главное подать сюда прямо наверх и без вина, мол, милорду медикусы запретили употреблять его. Но едва только за прислужником закрылась дверь, Ричард все же не утерпел.
- Ты! - обвиняющее ткнул пальцем в брата. - Только и делаешь, что запрещаешь мне! Не делай то, не делай се!.. - продолжал он, повышая голос. - Не смей говорить, что мне делать! Слышишь меня?! Я маркиз... Я почти уже герцог и не нуждаюсь ни в чьей опеке!
Лицо его почти сразу налилось красным, глаза помутнели, отчего внешность стала отталкивающей. Ему хватило одного бокала вина, чтобы начать пьянеть.
- Ты все время говоришь что делать! Лезешь в мою жизнь!.. Да ты... Ты ненавидишь меня! Ненавидишь за то, что я законный наследник, а ты ублюдок! Ты мстишь мне за это!
- Ричард, успокойся... - попытался было остудить его Питер, но куда там!
- Ты выродок, прикормыш!.. Отродье! И ты смеешь указывать мне!.. Збигнев был прав! И Альберт!.. Ты ненавидишь меня! Пытаешься сдерживать, а сам за моей спиной используешь МОИ деньги! Ты хочешь занять МОЕ место... Думаешь я буду послушной марионеткой в твоих руках?! - он расхохотался. - Не дождешься! Нет, братец!..
Ричард подлетел к столу и, схватив кувшин, припал к горлышку. Вино полилось по подбородку, ручьем стекая на последний приличный жакет. На груди быстро расплывалось бордовое пятно.
Когда в кувшине не осталось ни капли, он демонстративно перевернул его и потряс.
- Ты понял меня?! Ты мне больше не указ! Я делаю все, что хочу!.. - и запустил им в стену.
От удара сосуд помялся и, жалобно звякнув о металлическую треногу подсвечника, откатился в угол.
Чтобы хоть как-то удержать себя и не наброситься на брата, Питер глубоко сжал руки в кулаки, так что костяшки побелели, вздохнул и, проронив только: 'Я принесу ужин, но БЕЗ вина', - вышел из комнаты.
Надеясь, что Ричард придет в себя и образумится, он постарался задержаться внизу в общей зале. Перекинулся парой слов с управляющим, как бы, между прочим, заметил, что маркизу не стоит подавать горячительного. Из-за этого у него разливается желчь, и он становится нервическим. А еще тонко подметил, что за все будет расплачиваться именно он - Питер Ковач - а все что не будет одобрено именно им, то не войдет в счет. Управляющий, за свою службу в гостинице навидавшийся всякого, прекрасно понял намеки и искренне заверил его, что даже последнюю осьмушку оса, которую подадут лошадям, он согласует с ним. Но так же добавил, что ежели вдруг маркиз во время нездоровья, например, нечаянно заденет винный столик и опрокинет кувшин и бокалы, стоящие на нем, то придется оплатить и за испорченный ковер, и за разбитую утварь. К тому моменту как собрались подать ужин, мужчины прекрасно поняли друг друга и расстались если не товарищами, то уговорившимися обо всем служащими при своих господах.