- Ваше преосвященство, - секретарь осторожно коснулся плеча в шелковом пелиссоне. - Все готово ко сну.
Епископ открыл глаза и внимательно глянул на брата.
- Боклерк, у нас точно нет другого выхода, чтоб не ввязываться в эту авантюру? - голос Констанса был каким-то сухим и утомленным, похоже столь длительное путешествие далось ему с трудом. Ему уже не по возрасту стало пересекать практически весь Союз из конца в конец, чтобы разрешить свои проблемы.
- Вы же сами определились ваше преосвященство, - тихо ответил секретарь. - Да и мои дальнейшие поиски показали, что одной бумагой с упоминанием грехов столь запутанного дела разрешить невозможно. Конвент на подобное заявление не прореагирует. Во-первых: скорее всего кардинал Джованне не позволит - кое-какой властью он все же располагает, а во-вторых - тут же будет заявлено, что мы могли подделать бумагу. Он не участник верховного конвента и формально не влияет на политику, одного подозрения будет не достаточно. И хотя врагов у него с избытком, но и купленных сторонников тоже хватает.
- Да, да, - покивал Констанс, вставая. - Все верно, но я как всегда проверяю малейшую возможность... Ох что-то я расклеился. Зима и холода что ли так действуют?
- Вы утомлены ваше преосвященство, - мягко заметил Боклерк, помогая подняться. В последние дни епископа особенно жестоко мучил ревматизм, весьма выматывая постоянными болями. - Однако не беспокойтесь, я позабочусь, чтоб все завершилось как можно скорее.
- Я надеюсь на тебя, - Констанс с благодарностью похлопал секретаря по руке и направился в спальню.
Боклерк двинулся следом, неся в руке подсвечник. В комнате сидя у стены как большие, но практически недвижные изваяния остались охранять покой епископа два брата-сопровождающих.
После второй молитвы, когда небо посветлело, и диск зимнего солнца вскарабкался на небосклон секретарь с братом-сопровождающим, направились в храм Святого Варфоломея дабы поставить благодарственную свечу по просьбе его преосвященства.
Во всяком случае, так было сообщено окружающим.
Утром, едва встав с постели и приказав подать завтрак, епископ во всеуслышание объявил, что ему как второму лицу обязательно ордена следует посетить храм святого покровителя, но поскольку дорога оказалась весьма утомительной, то за него это должен сделать Боклерк. Так же его преосвященство выразил пожелания, чтобы брат переговорил с предстоятелем храма, поинтересовался положением дел в диоцезе, поднял в городских архивах отчисления на храмовые нужды и выполнил прочие мелкие поручения. Загружая секретаря для большинства такой бесполезной церковной суетой, Констанс развязывал ему руки, давая свободу передвижения. Под видом поручений брат смог бы встретиться с нужными людьми, под совершенно благовидным предлогом покопаться в архивах городской ратуши, при этом придерживаясь обоснования приезда епископа в город.
И ныне брат Боклерк в сопровождении старшего брата Тиаса с трудом пробирались по улицам покрытым по щиколотку выпавшим ночью снегом. Народа было немного, видимо большинство горожан предпочли остаться дома, а может, ждали, пока сугробы притопчут и уже тогда пустятся по своим делам.
- Брат, - обратился к секретарю шедший рядом Тиас - угрюмый здоровяк в сером плаще и уставном сюркоте, из-под которого выглядывал хауберк. Даже в городе сопровождающий был полностью одоспешен, на поясе у него висел меч и небольшой чекан. - Долго ли ты будешь беседовать с предстоятелем храма?
Боклерк изогнул бровь в немом вопросе; обычно братья подобные вещи не спрашивали.
Тиас же с показным простодушием пояснил:
- Я бы хотел успеть исповедаться. Мы провели в пути четыре дня, у меня совершено не было возможности посетить часовню или храм, и теперь бремя греха давит мою душу, - произнося это, брат будто бы пытался говорить как можно тише, но его низкий голос все равно разносился по улице, словно эхо в колодце.
Боклерк сбился с шага и с изумлением уставился на сопровождающего, а тот, перехватив его ошарашенный взгляд, скосил глаза в сторону и едва заметно кивнул себе за спину. Тогда секретарь, сделав несколько шагов, как бы невзначай обернулся - следом за ними шел невзрачный мужчина. Мгновенно все поняв, Боклерк сделал вид словно до этого находился в раздумьях и немного повысив голос, чтоб идущему за ними топтуну было немного слышно, но это не вызвало подозрения, ответил: