К этому времени в ратуше уже не было ни души, и тяжелая поступь братьев, как и легкий шелест шагов епископа гулко разносились по коридору. Но вот, последняя преграда - низкая дубовая дверь с врезным замком преодолена, и епископ наконец-то оказался в мастерской писцов, где, в страхе сжавшись у дальней стены на скамье, его ждал скриптор Аусилий.
Епископ неспешно с видом человека, которому принадлежал весь мир, подошел к мужчине, одетому в обычную коричневую рясу самого низкого ранга священнослужителя. Тот с затаенным ужасом поднял глаза на Констанса и, пытаясь справиться с трясущимися губами, прошептал:
- Ва-ваше преосвященство... За-за что? Я-я... - на большее сил у него явно не хватило. Скриптор не выдержал и, упав на колени, низко склонил голову.
- Как давно ты служишь епископу Сисварию? - голос Констанса был сух и холоден, он решил без предисловий сразу приступить к делу.
- Двенадцать лет, - он даже не стал отпираться. Видимо все силы уже покинули его, и страх перед будущим сделал свое дело, лишив последней воли. - Благодаря его ходатайству меня перевели сюда. Я был братом прислужником в монастыре близ Ноциля.
- Каким образом ты отправляешь ему деньги? - епископ задавал четкие вопросы, даже не глядя на скриптора. Весь его внешний вид выражал презрение к писцу, который скорчился на полу.
- Каждые два месяца ко мне приезжает один и тот же человек, я передаю ему все принесенное, - голос Аусилия становился все тише, создавалось впечатление, что мужчину душили рыдания. - Я больше не знаю, совсем ничего не знаю... - неприкрытая мольба плескалась в его голосе. - Пощадите! У меня не было выхода!..
Констанс брезгливо дернул рукой, а брат Дизидерий, что стоял в стороне успел лишь сделать шаг по направлению к писцу, как его стенания оборвались. Мужчина сжался в комок и затравленными глазами смотрел то на брата, то на епископа.
- Когда последний раз он приезжал? - его преосвященство, спрятав руки под полы плаща, принялся расхаживать перед допрашиваемым.
- Две недели назад курьер забрал последнюю сумму. Он велел передать человеку приносящему деньги, что договор возвращается к прежней сумме. Я... Я ни при чем! Прошу!.. - скриптор на коленях пополз к его преосвященству, пытаясь поймать рукой подол плаща. Констанс отошел в сторону, а Дизидерий ухватив беднягу за шиворот, волоком оттащил его на место.
- Он приедет снова через полтора месяца? - уточнил епископ.
- Да, да! Только тогда. Я не знаю откуда он приезжает, и куда все увозит... Не знаю его имени. Я даже не знаю сколько там! Я ни разу не интересовался! Пожалуйста!.. - писец вновь попытался подползти к Констансу, но был остановлен братом. Тот просто перегородил ему ногой дорогу, и Аусилий упершись коленями в его сапог, с надеждой пополам смешенной с отчаянием смотрел, как прохаживается его преосвященство.
- Здесь кто-нибудь еще служит епископу Сисварию? - Констанс резко остановился и в упор посмотрел на скриптора. - От твоего правдивого ответа зависит твоя жизнь.
- Да... Нет... Я не знаю... - его глаза заметались, словно на стенах он надеялся увидеть правильный ответ. - Нет.
- Не ври! - окрик Убино заставил писца вздрогнуть; именно он был тем вторым братом, что задержали сегодня Аусилия.
- Я не зна-аю! - едва не завыл тот. - Действительно не знаю! Может кто-то служит. А может быть, и нет! Мне не известно!
- Кто-то еще передает деньги?!
- Нет. Только я. Умоляю вас...
Легкий пинок заставил его замолчать, лишь тихие всхлипы раздавались в тишине скриптория. Мужчина рыдал у ног старшего брата Дизидерия, уткнувшись лицом в каменный пол. Епископ, явно удовлетворенный его ответами, накинул на голову капюшон и собрался выходить, как был остановлен вопросительным:
- Ваше преосвященство, а с этим что? - брат указывал на скриптора.
Констанс постоял в раздумье, а потом пространно изрек:
- Возможно при даче показаний об этом деле, мне придется клясться на Святом Писании. А я бы не желал стать клятвопреступником. Поэтому я не хочу знать, что же именно здесь случится, - боевые братья переглянулись. - Однако я вам заранее отпускаю все прегрешения вольные и невольные. Amen.
Раздался шелест стали, вынимаемой из ножен, скриптор сдавлено зарыдал... Все звуки перекрыл властный голос епископа:
- Не сейчас! Когда мы уйдем. Боклерк, следуй за мной. Возможно, тебе тоже придется клясться, а мне бы не хотелось из-за непредусмотрительности потерять своего лучшего секретаря.