- Мне хватит, - отмахнулась я, чувствуя, что сыта.
- Есфирь! - девочка попыталась скопировать интонацию Юзы, когда та начинала мне что-нибудь выговаривать. - Если ты не будешь есть, ты не поправишься, - и вдруг неожиданно предложила: - Ой, а давай я тебя с ложечки покормлю, а?
Я улыбнулась:
- Нет, чуть попозже. Хорошо?
Агнесс еще раз с сомненьем заглянула в горшочек, но потом, вздохнув, убрала его в корзину.
- Ладно, - согласилась она. - Но только потом - обязательно доешь.
Прикрыв глаза, я сползла с подушки, что-то меня быстро разморило. Девочка, встав с моей постели, достала откуда-то шитье и, пересев на стул возле камина, принялась за работу, я же из-под полуопущенных век стала смотреть на нее.
Агнесс, то есть Ирена была очень красивой девушкой. Жаль, что мы ей тогда волосы срезали, с косой она была бы чудо как хороша... Э-эх! Ей на балах при дворе блистать, а не в этой глуши по задворкам Союза прятаться. Не повезло ей не в то время родиться, ох не повезло! Не понимает она, что жизнь ее теперь наперекосяк пошла, что всю судьбу ей поломали. А может и понимает, только пока значения не придает...
Через неделю я начала вставать. И хотя шатало меня безбожно, лежать лежнем было нельзя. Ута заставляла меня по нескольку раз в день подниматься и ходить по комнате, внимательно следя при этом, чтобы я не упала. Она говорила, что мне нужно больше двигаться, тогда я скорее выздоровею. Правда разобрать ее слова можно было с пятого на десятое, но я быстро приноровилась понимать ее. Большую часть времени со мной проводила Агнесс, но иногда забегали и жители монастыря. Хотя, честно говоря, монастырем назвать это место у меня язык не поворачивался. Из рассказов Агнесс я поняла, что настоятель Лемихарий, чтобы склонить гугритов в Истинную Веру, разрешил новообращенным братьям жениться. Целый час я ругалась не переставая, остановившись лишь тогда, когда девочка попросила повторить меня последнюю фразу, под предлогом, что такого она еще не слышала и хотела бы запомнить. И хоть после этого я уже постаралась удерживать бурные эмоции, для себя решила, что обязательно побеседую на эту тему с его высокопреподобием.
На следующий же день, как только начала более-менее ковылять, я порывалась дойти до здешнего настоятеля. Однако Ута, грозно посмотрев на меня, выдала:
- Оннекас, ты глупо. Для дева муж - есть хорошо. Ты сильный дева - очень хорошо. Но ты глупо ругать. Нельзя. Isa Lemiheriy ihmisille . Муж - есть хорошо! - и не пустила меня за порог комнаты.
Пока я лежала ко мне заглядывали дети и их матери, однако ни один из братьев не переступил порог моей комнаты. Агнесс объяснила мне это, сказав, что меня поселили на женской половине как женщину, с которой не было ее супруга. И пока я пыталась с ошарашенным видом переварить эти слова, она рассмеялась и пояснила, что не стала разуверять всех в том, что у меня его нет, иначе бы мне грозили ухаживания всей мужской братии монастыря.
- Но, а как же ты?! - прохрипела я тогда. - Тебе ни в коем случае нельзя выходить из женского крыла!
В моем мозгу уже рисовался этот ужас, словно бы мы оказались не в Церковном Союзе, а в пресловутом Нурбане, где по рассказам ни одна женщина не смела выходить из дома без сопровождения мужчины.
- Что ты! - еще сильнее закатилась девочка. - Меня здесь считают некрасивой и зовут Варпуста или "Воробушек". Говорят, что я очень маленькая и слабая и из меня получится плохая жена. А вот ты другое дело, ты очень всем понравилась и сестра Гертруда тоже. За ней знаешь, как бегали?! У-у! Они ее Мённустё назвали, то есть сосна и очень восхищались, когда она брата Кауниса по коридору швырнула, едва тот ей руку и сердце предлагать стал.
- Боже мой, куда мы попали, - пораженно выдавила я. - Это безумие какое-то!
На что девочка пожала плечами и выдала:
- Не знаю, а мне нравится, здесь весело. Дети играют, женщины веселые. Они не ходят с кислыми лицами весь день и не ругают, если допустим, я хочу пройти по середине коридора, а не по его краю. А у тети была тоска зеленая! Все смурные, надутые и молчаливые, ни песен тебе, ни шуток.
- Девочка моя, но служение Богу - это труд и смирение!
- А что трудиться обязательно нужно с кислыми лицами, будто бы Мурронского вина выпили? Или уксуса хлебнули? - возразила мне Агнесс. - По-моему это глупо. Здесь гораздо лучше!
Когда в первый раз я покинула свою комнату и прогулялась по монастырю, то была поражена увиденным. И надо сказать, что не все мое удивление было негативного характера. Сама обитель была огромной и величественной, как вся северная природа: невообразимые стены, увидев толщину и высоту которых августинцы или варфоломейцы удавились бы от зависти. Огромный монастырский двор мог вместить в себя два, а то и три из виденных мною ранее. Я уж молчу про просторные жилые корпуса и вместительные хозяйственные постройки с лихвой перекрывающие строения в других обителях.