У настоятеля была невероятно мощная харизма, заставляющая верить каждому его слову, каждому утверждению. Я поняла, почему гугриты пошли за ним, отчего вняли и начали потихоньку обращаться в истинную Веру.
- К тому же, - тон отца Лемихария стал менее грозным. - Изменились морские течения. Все меньше рыбы ловится в сети моряков. Все чаще им приходится браться за оружие и разбойничать, чтоб их дети не голодали. Я не могу отбирать у жен и матерей сильных мужчин, заставляя сидеть их за высокими стенами и выступать против своих же дедов, когда те от голода и безвыходности обращаются против паствы Союза.
Я молчала, не смея что-либо возразить, поскольку возражать здесь было нечему.
- А ныне я могу помогать им от имени ордена зерном и товарами. Ты видела их скалистые земли? На них сложно что-либо вырастить. Этот народ всю жизнь жил морем, а теперь, когда течения меняются, море становится более холодным и рыба уходит из него, им гораздо труднее прокормиться. Вдобавок, жители Союза многие годы воспринимающие гугритов, как варваров, отказываются покупать у них что-либо, невольно принуждая добывать эти блага силой. Ты знаешь, что они называют себя не этим презрительным словом, а - Усколлинен, что на их языке означает верные? Что они верны своей земле, своим женам и матерям? И ни один муж не посягает на чужую жену, поскольку это у них считается презренным делом? А у нас в Союзе?.. - настоятель вздохнул. - Я долго думал, прежде чем принять эту сторону жизни новоиспеченных братьев. Мне пришлось поездить по их селениям, увидеть, как они живут, поговорить со стариками и юнцами. Ничего в жизни мне не давалось столь тяжело, как изменение канонов Писания, однако без этих новаций заблудшие овцы не пришли бы в Церковь. Не мог я в слепом следовании догмам видеть, как целый народ постепенно вымирает от голода или гибнет на клинках Бедных Братьев Пустынных Земель. И поэтому то, что делаю, я считаю правильным, а верхам из Святого города, которые погрязли в роскоши и интригах, нет дела, каким образом будут приведены в лоно Церкви новые прихожане. Приезд инквизиторов станет губительным, пока дело Веры еще не закрепилось на этих землях. А просьба вашей настоятельницы скрыть у себя дочь преступника ставит под удар все мои усердия, всю обитель. Да и не только обитель... Могу ли я пожертвовать тысячами жизней ради одной?
Отец Лемихарий приводил такие доводы, что спорить с которыми не было ни какой возможности.
- Но никто же не знает, что девочка будет скрываться у вас! - едва ли не вскричала я, понимая, что все планы рушатся на глазах.
- Слухами земля полнится, - развел он руками. - Из-за близости Хейгазега - этого проклятого наемничьего гнезда, в любой момент могут усилить гарнизоны. А с церковными войсками следом придут Слушающие и Ответственные . Не хотелось бы давать им повод заглядывать сюда.
- Но тогда куда же девать Агнесс?! Не могу же я собраться и привезти ее обратно в орден?! Настоятельница специально отправила ее к вам.
- Сейчас ты, дочь моя, никого никуда не увезешь - ты не оправилась после ранения, - резонно заметил настоятель. - И я не требую, чтобы вы немедленно покинули обитель. Просто хотелось бы, чтобы ее высокопреподобие Серафима, к будущему лету нашла для своей племянницы новое пристанище.
- И как?..
- Когда выздоровеешь и отправишься в орден, ты передашь мою просьбу настоятельнице. А до тех пор девочка побудет у нас. Но не долее.
С этими словами отец Лемихарий встал, давая понять, что наша с ним беседа завершена. Я тоже поднялась, меня слегка повело от слабости - ранение по-прежнему давало о себе знать. Настоятель хотел помочь мне и уже подался в мою сторону, но я махнула рукой, мол, не надо и потихоньку, по стеночке направилась к себе в комнату.