Потом допрос вновь свелся к сестре и ее смерти. Так или иначе, обходными лазейами от меня добивались признания. Даже напомнили, что следующий допрос начнется с пристрастием, если я продолжу упорствовать.
Меня же в этой ситуации успокаивало одно - о девочках не было произнесено ни слова, значит их не схватили. Иначе с них уже попытались бы выбить показания, дабы обвинить меня еще сильней.
Спустя несколько часов я вновь начала терять сознание от напряженного допроса. Происходящее то уплывало куда-то в даль, то возвращалось рывками, делая картину происходящего нереальным. А еще я почти не боялась, это осталось где-то за гранью восприятия. Единственным чувством в течение всего допроса была жажда, а не страх, как могло бы показаться в начале. Пить хотелось гораздо больше. Где-то на самом краю сознания я понимала, что следует страшиться завтрашнего дня, когда приведут палача, но из-за иллюзорности происходящего, которому немало способствовал удар по голове, в то, что это может произойти - не верила. Да чего там! В то, что происходило здесь и сейчас верилось мало!
Я поняла, что все закончилось, когда оказалась вновь в камере. Вечерело. Сквозь решетку мне вновь просунули кружку затхлой воды, которую я осушила почти мгновенно. Потом потянулся вечер, казавшийся из-за холода бесконечным, перемежаясь рваными короткими обрывками сна, в который я все же умудрялась проваливаться. Тот в свою очередь перетек в такую же рваную ночь, чтобы за ней скоро наступила не менее холодная и зыбкая заря.
На этот раз уверенные шаги конвоиров раздались невероятно рано.
Видимо не терпится выбить из меня признание. Ну что ж!
Я глубоко вздохнула, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. 'Нужно быть стойкой. Это все, что осталось!', - промелькнула в голове единственная мысль, а потом собравшись с силами, я заставила себя подняться с соломенной подстилки, чтобы лицом к лицу встретить дознавателей.
Однако у решетки перекрывающей вход в камеру остановились только двое. Вернее две женщины - те самые помощницы дознавателя. Я узнала их по одеждам. Интересно, что они будут...
- Фиря?! Это ты?
Шепот, ножом вспоровший тишину, показался для меня благозвучнее всех песен. Я замерла, не веря услышанному.
- Фиря! Это ты или не ты? Не стой столбом! Хотя бы рукой махни! - это Герта.
- Может, она уже головой повредилась?! - прошипела в ответ другая фигура. - Отвечай, давай - кто ты?! Время идет, охрана может появиться!
Так и не обретя дар речи, я кинулась к решетке и прижалась лицом к прутьям.
- Sanctus Dominus! (Святой Господи!) Ну вид у тебя... - не сдержавшись, воскликнула старшая сестра, и тут же прервала сама себя, зажав рот рукой, и нервно оглянулась. Тогда как Юозапа пихнула ее локтем в бок и зашипела еще яростней.
- Подбирай ключ!
Сестры были облаченные в бордовые рясы и горжеты помощниц дознавателя.
- Да какой?!..
- Дай сюда!
Тут Юза выдернула из рук старшей сестры внушительную связку ключей навешанных на стальное кольцо и, присев на корточки перед замком принялась копаться в ней, периодически поглядывая на замочную скважину.
- И не стой! Тащи сюда охранника! Придется его в камеру запихнуть.
Гертруда бросилась куда-то в сторону, а потом я услышала звук волочимого тела. А Юозапа, наконец, подобрала ключ и теперь с усилием пыталась провернуть его в замке.
- Попробуй этот, - ткнула я пальцем в другой висящий на связке. - Кажется, именно им меня запирали-отпирали.
- Глядика-ся! Заговорила! - едко заметила она, не переставая быть верной своему характеру.
Однако послушно выбрала указанный и попробовала отпереть им. Ключ мягко провернулся, замок тихо щелкнул, распахивая дужку и падая в подставленную ладонь. Я, по-прежнему нетвердо стоя на ногах начала распахивать решетку, но не удержалась и, наверное, вывалилась бы в коридор и упала, если б сестра не придержала меня за талию.
Тем временем Гертруда доволокла до камеры тело охранника и, согнувшись, чтобы не задеть макушкой притолоку, спиной вперед стала затаскивать его вовнутрь.
- Вы его того? - я чиркнула большим пальцем по горлу.