О боже! Как бы я сейчас хотела заглянуть в те глаза!!! Вроде ничего в них особенного, не очень-то и крупные, обыкновенные в обрамлении густых, но очень светлых, почти белых, ресниц, но в них было столько жизни, все мысли, чувства, переживания, читались в них без всяких слов. Наверно, трудно жить с такими глазами: и захочешь соврать, да глаза выдадут. Вот и тогда я прочитала в них все: радость от встречи со мной, восхищение и затаенную грусть, - а одним словом - ЛЮБОВЬ! В дальнейшем, когда я спрашивала его: любит ли он меня; он неизменно отвечал: "А ты загляни в мои глаза".
Вот так начался наш роман.
Мы проводили вместе все свободное время, которого было, к сожалению, не очень много. Альгис учился на последнем, на пятом курсе, учился хорошо, хотя к "красному диплому" не рвался. Во время наших встреч, мы чаще гуляли по городу, чем сидели дома, но не сторонились и компаний, в основном, его друзей, потому что своих я почти растеряла за время своего затворничества в раковине обиды на половину человечества. Ах, как меня распирало от гордости и самодовольства, когда я ловила на себе завистливые взгляды его однокурсниц! Ни одна из них за все пять лет совместной учебы не удостоились его внимания, хотя и неоднократно предпринимали попытки. И только я, жалкая третьекурсница, которая и у себя-то на курсе не очень-то пользовалась успехом, владела этим сокровищем, в самом настоящем смысле этого слова. Но так казалось со стороны, на самом же деле это он полностью завладел и моим сердцем, и моей душой. Странное дело, когда мы встречались, мы не строили планов и не обсуждали, что мы будем делать, куда пойдем. Он меня вел, и я шла, и, в конце-концов, оказывалось, что мы провели день или вечер так, как мне хотелось.
...Ну, это я уже что-то накручиваю! Ведь ларчик открывался совершенно просто: что мне нужно было? да только то, чтоб он был рядом, обнимал меня, целовал, шептал и смотрел на меня, а где это происходит - не имело для меня никакого значения: в парке ли, в кино, в театре, у кого-либо в гостях или за городом...
У меня дома он был лишь раза два. Я не спешила знакомить его с матерью, мне не хотелось портить своего счастья ее "мнением", какое бы оно не было, а у него я была лишь раз. Но какой!!!
Боже, я совсем забыла! Откуда же он знал мое имя?!
Вообще-то, все - и дома, и еще в школе, и в институте - звали меня Рита. Из произведений Дюма популярностью пользовались лишь "мушкетеры". Мало кто читал его "Королеву Марго" или "Графиню де Монсоро", а фильмы сняли гораздо позднее, потому никто меня не называл "королевой Марго". Но сама я этот роман, как и два других из той трилогии, читала еще в школе (хорошо, что мать моей лучшей школьной подруги работала в библиотеке, я выбирала литературу, какую хотела). Так вот. Сразу в тот день, день нашей второй встречи в трамвае, я вытянула из него - откуда он узнал мое имя.
Еще в начале семестра в сентябре, когда казалось, что лето еще не закончилось, а расписание лекций еще было не упорядочено, во время образовавшегося в его занятиях "окна" он сидел во дворе института со своим другом Стасом напротив окна, где у нас шла лекция по МЛФ (марксистско-ленинская философия). Было жарко, было скучно, окно было открыто, я сидела у окна и не могла сдерживать зевоту, прикрывая рукою рот от препода и делая вид, что усиленно записываю. Затем меня так разморило, что я, подперев лоб пальцами левой руки, а из правой не выпуская ручки, закрыла глаза и... уснула. Я не видела ни Альгиса, ни Стаса за окном - мешали кусты, но они видели меня хорошо и с интересом наблюдали за мной, посмеиваясь. Но если после того, как я уснула, Стас потерял ко мне интерес и отвернулся, заведя какой-то разговор с Альгисом, того рода, что не требовал ответов собеседника, то Альгис продолжал рассматривать меня. Он заметил на моем лице улыбку и понял, что мне снится какой-то сон, тогда он стал рассматривать меня еще внимательнее. Вскоре, после улыбки он заметил на моем лице удивление, потом негодование, отчаяние и, наконец, когда у меня задрожал подбородок, стали кривиться губы, и из-под закрытого века поползла слезинка, я проснулась...
Я так и не вспомнила того дня, так как на лекциях по МЛФ, равно как и на политэкономии, истории КПСС или на научном коммунизме, меня всегда клонило в сон, и я иногда на самом деле засыпала.
...Он заметил, что все переживаемые мной во сне чувства, отразившиеся на моем лице, вдруг совершенно стерлись, как будто их унесло внезапно налетевшим ветром, а на лице осталась маска спокойной надменности, как у египетского сфинкса. Ему захотелось узнать: какая же я настоящая: чувственная Афродита или гордая и надменная Афина. К его сожалению, видеть, а тем более наблюдать меня, удавалось крайне редко, но он выяснил в какой я группе, как меня зовут, и даже получил мою характеристику "мужененавистницы" и "недотроги". Но его мало волновали чужие характеристики, он помнил мою улыбку, а затем отчаяние и слезы во сне, так его взволновавшие.
А потом - все просто. Поездка на трамвае была совершенно случайна. До того дня он никогда не ездил после занятий на трамвае, а ходил домой пешком. Но, приблизившись к остановке и увидев там меня, он внезапно принял решение попробовать познакомиться со мной. И после того, как подсадил меня в трамвай, он ждал реакции: или возмущения воинственной Афины, или кокетливой улыбки обольстительницы Афродиты, или еще что-нибудь, но... не последовало ничего..., вообще никакой реакции. Это его озадачило. Но он почувствовал мою заинтересованность. Как он сказал: "Твоя спина была, как наэлектризованная, кажется, если бы я знал какую кнопку нажать, ты тотчас повернулась бы ко мне лицом. И если бы не окружающие нас люди, я бы попытался найти эту кнопку. А сегодня я решил идти напрямую, все равно я врать и притворяться не умею". Вот так вот!
...Чем больше я вспоминаю его, тем сильнее волнение, ну прямо, как в молодости, и тем увереннее я думаю, что это ОН. Но из-за чего-то же мы расстались? Что же я сделала такого, что оттолкнуло его от меня? Почему он так внезапно исчез? Так навсегда? Надо "вспомнить все", проанализировать, не поддаваться чувствам. Итак, где же те факты, которые надо проанализировать. Надо вспомнить что-нибудь такое, что мне или ему не понравилось...О, боже мой, по-моему, такого не было!.. А я хочу вспомнить совсем другое, хочу снова это пережить!..
Была буйная весна. Днем солнце пригревало так, что хотелось махнуть рукой на все лекции и семинары, поехать на реку, поваляться под нежными лучами весеннего солнышка, поплескаться в чистой прохладной воде. В многочисленных садах нашего городка цветы на деревьях раскрывались прямо на глазах, казалось, вернулась зима, так было бело вокруг. Трава буквально за несколько часов преображала до этого голые грязные улицы в сплошной зеленый ковер. А вечером, когда спадала дневная духота, в воздухе разливался аромат цветущих деревьев, запах был настолько густой и стойкий, как в парфюмерном магазине, но гораздо тоньше, изысканнее, от него кружилась голова, но хотелось вдыхать его еще и еще, как наркотик.
Мы с Альгисом каждый вечер бродили по улицам, обнимались и целовались, спрятавшись в ветвях какой-нибудь низкорослой яблони или вишни, а, выбравшись, не стряхивали упавшие на нас лепестки, нам хотелось не только надышаться этим волшебным фимиамом, но и пропитаться им, чтоб, как можно дольше, продлить для себя волшебную сказку Весны.
И вот в один из вечеров, когда от счастья и переполнявших нас чувств хотелось прыгать и смеяться, петь и танцевать, Альгис взял меня на руки, крепко прижал к себе и быстро понес в сторону от наших любимых ароматных улочек. Он нес меня уже минут десять, но не сбавлял шага, всю дорогу он молчал, смотрел вперед, только изредка поглядывая на меня сумасшедшими полными нетерпения глазами. Я не знала, куда он меня несет, но понимала - зачем. Я прижалась к нему, крепко обхватила его за шею, мое сердце стучало в унисон с его шагами, голова кружилась, а тело распирало нарастающее нетерпение, усиливающееся с каждым брошенным на меня взглядом его бешеных глаз. Наконец, он подошел к двухэтажному особняку, где жили семьи директора и главного инженера завода, на котором работала моя мать. Я удивленно посмотрела на Альгиса, но он решительно поднялся на второй этаж, не спуская меня с рук, открыл ключом единственную на этаже дверь и шагнул в темноту прихожей, показавшейся мне огромным музейным залом, так звонко отзывались эхом шаги Альгиса по поблескивавшему под ногами паркету. Не задержавшись в прихожей, Альгис все так же уверенно толкнул ногой одну из дверей, прошел через похожую на музыкальный салон комнату со старым черным роялем посредине и открыл другую дверь. Здесь он остановился на мгновение, порывисто прижал меня к себе и уже медленнее, мне показалось, менее решительно, пронес за большую, с каким-то японским рисунком ширму. Я огляделась: хотя комната была огромна для меня, привыкшей к тесным комнатушкам современных хрущевок, но ширма делила ее на два вполне уютных помещения: кабинет и спальню, - со своим окном в каждой половине. Альгис не включил свет, да и не нужно было: двор вокруг дома освещался настолько мощными фонарями, что в комнате можно было даже читать...