Выбрать главу

«До сих пор мысль о любви к женщине мне скучна и противна, я хочу силу, свободу, лихое молодечество, удаль» (3 сентября 1876 г.).

И все же, находясь в плавании, постоянно общаясь с морскими офицерами, которые частенько рассказывают о своих победах над женщинами, а в портах спешат посетить публичный дом, великий князь приходит к мысли, что «любовь к мужчине в восемнадцать лет так неестественна» (26 декабря 1876 г.). Он пытается сдерживает свои порывы, «чтоб не дать воле рукам и не погладить его» (8 ноября 1876 г.).

Офицер Меньшиков, догадываясь о чувствах повсюду преследующего его великого князя, предостерегает его, объясняя, что недопустимо для юноши постоянно сидеть у чужой каюты – так недалеко и до того, чтобы стать посмешищем команды. Константин Константинович пытается последовать совету Меньшикова и подавить в себе неестественные чувства, но это плохо удается.

Может быть, встречай он на своем пути не только чопорных княжон и графинь, но и девиц попроще, отношение к женщине стало бы более чувствительным. Живя же целомудренной затворнической жизнью в кругу семьи, он даже о том, зачем ложатся в одну постель мужчина и женщина, узнал лишь из разговоров моряков, когда ему уже шел девятнадцатый год жизни.

«Я прежде не понимал, отчего иногда мы видим муху, сидящую на мухе. Я теперь узнал, что ни одни животные это делают, что это есть неизбежный закон природы» (15 октября 1876 г.).

Морские офицеры, по-своему грубый циничный народ, затащили в Нью-Йорке великого князя с собой в публичный дом. Каждый выбрал себе женщину, одни распивали с ними внизу шампанское, другие уже поднялись в нумера. Лишь робкий и несчастный Константин Константинович так и не поднялся наверх, оставшись девственником.

«Меня окружили женщины. Я их, видимо, интересовал. Они мне говорили, что я красив, хорош; трогали меня, жались. Одна совсем села на меня, положила руки на мои плечи, мое колено находилось между ее ног – и я не чувствовал никакой похоти или страсти» (17 марта 1877 г.).

Но этот день не прошел бесследно. Константин Константинович относился к тем натурам, которых трудно разжечь извне, зато он легко сам разжигал себя. Искра была брошена, и огонь тлел в груди несколько дней, мысленно великий князь вновь и вновь переносился на 27-ю улицу Нью-Йорка, где опростоволосился перед товарищами. И вот спустя месяц, когда он по обыкновению утром читал учебник морской практики, пламя вспыхнуло, чувство, что он должен побывать у женщины, завладело им бесповоротно.

Константин Константинович в одиночестве покинул фрегат, нашел знакомый публичный дом, поднялся с женщиной в нумер, потерял невинность и, заплатив пятнадцать долларов, поспешно ушел. Ему было так стыдно содеянного, что лишь на фрегате он вспомнил о забытых в нумере подаренных матерью нательных крестах. Пришлось возвращаться. Они висели там же, где он их оставил, – на стуле возле постели.

И хоть при воспоминании об этом дне Константина Константиновича продолжает мучить совесть, да и страсть к Меньшикову не остыла, на обратном пути в Россию в Гамбурге он смело направляется на улицу, богатую публичными домами.

«Из всех окон выглядывали женщины и зазывали к себе. Я два раза прошелся по улице и потом, заметив где-то наверху хорошенькую головку, вошел. Она была красива, чудные глаза…» (9 июня 1877 г.).

Плавание закончилось, и 19 июня 1877 года возмужавший великий князь вернулся в родной Павловск, где его радостно обняли родители и два меньших брата. Не было уже обеих сестер, вышедших замуж за иностранных принцев и покинувших Россию… Не было и старшего брата Николы…

Старший брат

Слово «душевнобольной» имеет в русском языке единственное значение: человек, страдающий психическом заболеванием, сумасшедший.

Болеть душой может и жестокий преступник, и талантливый художник, и банковский клерк. В XIX веке в среде интеллигенции считалось даже достоинством быть психически нестойким. Ощущал в себе зачатки душевной болезни и Константин Константинович – легко возбудимый, моментально впадавший в грусть, патетику, слезы, радостную истерию. На ум приходило, что во всем виновата дурная наследственность.

«Мне вспомнились Петр III, Павел I, Александр I и Константин Павлович, о которых думают, что они много страдали сумасшествием. Потом Никола» (26 декабря 1876 г.).

Через полтора года после свадьбы Константина Николаевича с Александрой Иосифовной, 2 февраля 1850 года, у молодоженов родился первенец, получивший при крещении имя божьего угодника и чудотворца святителя Николая чудотворца. В августейшем семействе было принято называть друг друга уменьшительными именами на иностранный манер (Николай Николаевич Старший – Низи, Николай Михайлович – Бимбо, Николай II – Ники). И лишь сына либерала-западника Константина Николаевича родители называли ласковым русским именем – Никола.