Наконец, Антон слез с корпуса машины, но лестницу убирать не стал. Он забрался в пилотскую кабину к командиру и закрыл за собой дверь. Сквозь стекло было видно, что они с командиром о чем-то оживленно переговариваются, и у Игоря появилось нехорошее предчувствие впервые с начала полета. Вскоре они выбрались из кабины, и Антон махнул Игорю рукой, приглашая в салон.
- В общем так, друзья мои, - начал свою речь командир, - похоже двигатель запустить не удастся. Сейчас починим радиостанцию и попробуем связаться с базой в Магадане, пусть вышлют вертолет с техобеспечением. До Магадана километров двести, завтра к обеду будут здесь.
- А если радиостанцию починить не получится? – спросил Игорь. – Может, есть какой-нибудь поселок поблизости?
- Есть поселок Светлый, - спокойно ответил Антон, - но до него триста километров.
- Да не боись, лейтенант, выберемся, - ответил командир. – На худой конец оснуем здесь свой поселок. Мы мужики здоровые, а Нинка нам детей народит… Так ведь Нинка?
Тут Нинка, взревев как дикая медведица, и схватив, подвернувшийся под руку топор, бросилась на командира. Тот, конечно, увернулся и топор отобрал, а разъяренную пассажирку схватил Антон и усадил на скамью.
- Да успокойся, ты. Ведь сказано: завтра помощь прибудет, и доставят тебя куда надо. А если командира угробишь, то никто тебя отсюда не заберет, будешь до весны тут жить.
- Давайте, помогу вам с радиостанцией разобраться, - сказал Игорь, - это оборудование мне немного знакомо.
Чинить радиостанцию оказалось не просто и не быстро, а вот световой день кончился скоро, заканчивали починку уже при свете фонарика, батарейки которого тоже подходили к концу.
Но вот в наушниках послышалось характерное завывание, Антон начал крутить настройку и вскоре нашел искомую волну. Связь, хоть и с замираниями была установлена. Их борт уже потеряли в Магадане и с утра собирались начать поиски. Антон передал координаты своего местонахождения, хотя их точность вызывала сомнение. Впрочем, откопанная машина сверху должна быть заметна.
Вернувшись в салон, Игорь обнаружил, что психованная пассажирка вполне мирно беседует с командиром и даже улыбается, а на примусе разогревается очередная банка тушенки.
- Последняя, - кивнув на примус, сказал командир, потом, обратившись к Антону, добавил, - ну и что ты им сказал?
- Что есть, то и сказал, - ответил тот. – Завтра прилетят, озвучишь свою версию.
Игорь не стал любопытствовать, что все это значит. Он уже представлял, сколько бумаги изведут пилоты, составляя отчеты. Затем, словно отвечая на мысли Игоря, командир сказал:
- Завтра, граждане пассажиры подпишите нам полетный лист и акт об израсходовании НЗ, а сейчас по сто грамм и спать.
В салоне тускло горело аварийное освещение, командир набулькал в кружку каждого, судя по запаху, чистый спирт. И сказал, что каждый разводит сам. Игорь плеснул из своей фляги себе в кружку и залпом выпил. Остальные, включая Нину, тоже выпили, не раздумывая, после чего все отправились по своим спальникам и командир отключил освещение.
Проснулся Игорь затемно, впрочем, светало в декабре поздно, в девятом часу. Страшно хотелось пить, он сделал несколько глотков бурды из своей фляги, с удовольствием отметив, что никакое добро даром не пропадает. Народ уже встал, Антон с командиром в пилотской кабине и чего-то обсуждали. Нина сидела возле примуса, на котором в котелке закипала вода. Игорь вышел на улицу и, совершив обычные гигиенические процедуры, вернулся обратно. Начался четвертый день полета в Магадан…
«Кажется, я начинаю привыкать», - подумал он, ощупывая отросшую щетину. Завтракали галетами и чаем, командир намекнул, что обедать будем, чем бог пошлет. Это означало, что надеяться надо на спасательный экипаж и личные запасы. Игорь вспомнил, что в чемодане у него две банки рыбных консервов и пачка галет. Плохо, что сигарет уже не было ни у кого. Но хуже всего, что снова начал одолевать холод.