Юный Хронос смотрел подозрительно и недружелюбно; он придумывал, что бы такое сказать, прежде чем заговорит Дядька, и сказал:
— Чушь.
— Что? — спросил Дядька.
— Что бы ты ни сказал, это — чушь, — ответил восьмилетний мальчуган.
— Почему ты так думаешь? — удивился Дядька.
— Все, что люди говорят, — чушь, — буркнул Хронос. — И какая тебе разница, что я думаю? Когда мне стукнет четырнадцать лет, вы все равно засунете мне в голову эту штуковину, и я буду делать все, что вам заблагорассудится.
Он имел в виду, что антенны вставляются детям по достижении четырнадцатилетнего возраста. Сделать это раньше не позволяют размеры черепа. Когда ребенку исполняется четырнадцать, его посылают в госпиталь на операцию. Ему обривают голову, а врачи и медсестры подшучивают, что он становится взрослым. Прежде чем ввозить ребенка в операционную, его спрашивают, какое он любит мороженое. И когда он просыпается после операции, его уже поджидает огромная тарелка именно такого мороженого, а еще — кленовые орешки, бисквитики, шоколадные дольки — все, что душе угодно.
— Твоя мать тоже говорит чушь? — спросил Дядька.
— Да, с тех пор как в последний раз вернулась из лечебницы, — ответил Хронос.
— А твой отец? — осведомился Дядька.
— Про него я ничего не знаю, — отмахнулся Хронос. — И плевать. Он набит чепухой, как и все остальные.
— А кто не набит чепухой? — спросил Дядька.
— Я, — гордо сказал Хронос, — один я.
— Подойди поближе, — попросил Дядька.
— С какой стати? — удивился Хронос.
— Я хочу шепнуть тебе кое-что важное.
— Сомневаюсь, — сказал Хронос.
Дядька встал, обошел вокруг стола, подошел к Хроносу и прошептал ему на ухо:
— Я твой отец, малыш. — Когда Дядька произносил это, сердце его колотилось, как пожарный колокол.
Хронос даже не шевельнулся.
— Ну и что? — спросил он с каменным лицом. Он никогда не получал никаких указаний на этот счет, не встречал в жизни ни одного примера, доказывающего, что отец зачем-то нужен. На Марсе это слово лишено эмоциональной окраски.
— Я пришел вызволить тебя отсюда, — сказал Дядька. — Нам нужно удрать.
Он легонько погладил мальчика по руке, пытаясь хоть как-то растормошить его. Но Хронос отбросил руку отца, как пиявку.
— А для чего? — резко спросил он.
— Чтобы жить! — сказал Дядька.
Мальчик равнодушно посмотрел на отца, как бы пытаясь понять, зачем он должен связывать свою судьбу с этим незнакомцем. Потом достал из кармана свой амулет и потер его ладонями.
Воображаемая сила, которой снабжал его амулет, делала его достаточно сильным, чтобы никому не доверять и жить точно так же, как он жил раньше, — в славе и одиночестве.
— Я и так живу, — сказал он и добавил: — У меня все хорошо. Убирайся к черту!
Дядька отступил на шаг. Уголки его рта опустились.
— Убираться к черту? — прошептал он.
— Я всех посылаю к черту, — сказал мальчик. И сделал было попытку добродушно улыбнуться, но она его сразу утомила. — Ну что, можно мне вернуться к игре?
— Как ты посмел сказать родному отцу, чтобы он убирался к черту? — пробормотал Дядька. Вопрос эхом отозвался в нетронутом уголке его очищенной памяти, где хранились воспоминания о собственном странном детстве. Его собственное странное детство прошло в мечтах, что он наконец встретит и полюбит отца, который не хочет его видеть и не жаждет сыновней любви. — Я… я дезертировал из армии, чтобы попасть сюда… чтобы разыскать тебя, — выдавил Дядька.
На мгновение в глазах мальчика мелькнул интерес, но тут же угас.
— Они найдут тебя, — сказал он. — Всех находят.
— Я украду космический корабль, — пообещал Дядька, — и мы все улетим на нем — ты, мама и я.
— Куда? — спросил мальчик.
— Туда, где хорошо! — ответил Дядька.
— А где хорошо? — спросил Хронос.
— Не знаю. Поищем, — сказал Дядька.
Хронос сочувственно покачал головой:
— Извини. Я думаю, ты сам не знаешь, о чем говоришь. Просто из-за тебя перебьют кучу народу.
— Ты хочешь остаться здесь? — спросил Дядька.
— Я здесь привык, — ответил Хронос. — Можно мне идти?
Дядька заплакал.
Это повергло Хроноса в смятение. Он никогда не видел, чтобы мужчина плакал. И сам никогда не плакал.
— Я пошел играть! — крикнул он и выбежал из комнаты.
Дядька подошел к окну. Посмотрел на железную игровую площадку. Теперь команда Хроноса принимала мяч. Хронос присоединился к товарищам по команде и стал лицом к подающему.