Би засекла время и снова включила музыку. В ближайшие двадцать минут оставалось только наблюдать за изменением цвета обнаженных тел, за последними спазмами бесполезных уже легких. В идеальном случае телам полагалось посинеть, затем побагроветь, а затем, по истечении двадцати минут, снова принять естественную окраску. В то же время грудная клетка должна была судорожно вздыматься, затем успокоиться и больше не шевелиться.
Когда двадцатиминутная процедура подойдет к концу, каждый рекрут поймет, насколько необязательно легочное дыхание. В идеале он должен настолько поверить в себя и в шарики, чтобы по окончании курса обучения ему не составило труда выпрыгнуть с космического корабля на Луну или, не задумываясь, нырнуть на дно земного океана.
Би села на скамейку.
Под глазами у нее темнели круги. Они появились после того, как ее выписали из лечебницы. Врачи обещали, что с каждым днем она будет становиться все спокойнее и увереннее, а если вдруг по какому-то стечению обстоятельств это окажется не так, она может обратиться к ним за помощью.
— Всем нам время от времени требуется помощь, — говорил доктор Моррис Н. Касл. — Стыдиться тут нечего. Возможно, когда-нибудь мне понадобится твоя помощь, Би, и я обращусь к тебе без всяких колебаний.
В лечебницу ее отправили после того, как она показала своему наставнику сонет про шлимановское дыхание, который написала сама:
У Би, которую отправили в лечебницу за то, что она написала это стихотворение, лицо — с высокими скулами, гордое — дышало смелостью. Она удивительно напоминала индейца-воина. Но каждый, кто так говорил, невольно добавлял, что она все равно очень красива.
В дверь резко постучали. Би подошла к двери и открыла.
— Да? — спросила она.
В пустом коридоре стоял раскрасневшийся, взмыленный мужчина в военной форме. Знаки различия на мундире отсутствовали. За спиной пришельца торчала винтовка. У него были глубоко посаженные, живые глаза.
— Посыльный, — хрипло произнес он. — Депеша для Би.
— Это я, — сказала Би с недоумением. Посыльный смерил ее с головы до ног таким взглядом, что Би показалось, будто она раздета. От него веяло таким жаром, что Би стало вдруг тяжело дышать.
— Ты узнаёшь меня? — прошептал он.
— Нет, — сказала она. И почувствовала облегчение. Видимо, они когда-то встречались. Значит, он и его приход в порядке вещей — просто после пребывания в лечебнице она о нем забыла.
— Я тоже тебя не помню, — прошептал он.
— Я была в лечебнице, — сказала она. — Мне вычистили память.
— Говори шепотом! — резко бросил он.
— Что? — не поняла Би.
— Говори шепотом! — повторил он.
— Извини, — прошептала она. Очевидно, с этим должностным лицом полагалось говорить только шепотом. — У меня все вылетело из головы.
— У всех нас все вылетело из головы, — сердито прошептал он и оглянулся по сторонам. Потом спросил: — Ты ведь мать Хроноса?
— Да, — шепнула она в ответ.
Странный посыльный пристально посмотрел ей в лицо. Тяжело вздохнул, нахмурился и часто-часто заморгал.
— Какая, какая у тебя депеша? — спросила Би.
— А вот какая, — прошептал он. — Я отец Хроноса. Я только что дезертировал из армии. Меня зовут Дядька. Я хочу найти способ, чтобы тебе, мне, мальчику и моему лучшему другу удалось отсюда бежать. Я пока не знаю, как это будет, но ты должна быть готова в любой момент! — Он протянул ей ручную гранату. — Спрячь где-нибудь. Когда придет время, она пригодится.
Из приемной в конце коридора донеслись возбужденные крики.
— Он сказал, что он посыльный по особо важным поручениям! — кричал мужской голос.
— Черта лысого он посыльный! — кричал другой голос. — Он — дезертир! К кому он пришел?
— Не сказал. Сказал, что дело совершенно секретное!
Резко прозвучал свисток.
— Шестеро — за мной! — скомандовал мужской голос. — Мы обыщем все комнаты. Остальным — окружить дом!