— Мне кажется, сегодня он не очень склонен разговаривать, ребята, — говорил Марлин Т. Лэпп. — Можете себе представить, как много ему надо обдумать. Он ведь не только здесь, ребята. Он и его пес рассеяны на всем пути от Солнца до звезды Бетельгейзе… Если этот призрак когда-нибудь заговорит, — продолжал Лэпп, — он расскажет нам о чудесах прошлого и будущего, раскроет творящиеся во Вселенной чудеса, о каких никто и не подозревает. Я искренне надеюсь, что кому-то из вас посчастливится оказаться здесь в ту минуту, когда он решит, что пора для его гениальных озарений уже настала.
— Пора настала, — глухо отозвался Рамфорд. — Война, которая славно заканчивается сегодня, была славной только для праведников, проигравших ее. Эти праведники были земляне, такие же, как вы. Они улетели на Марс, организовали свои безнадежные нападения и погибли с радостью для того, чтобы земляне могли наконец стать единым народом — счастливым, братским и гордым. Умирая, они мечтали, — продолжал Рамфорд, — не о каком-то рае для себя, а об установлении вечного братства для всего человечества Земли. Ради такого конца, о каком можно только молиться, — говорил Рамфорд, — я приношу вам новую религию, которую с радостью воспримут заблудшие человеческие души… Государственные границы исчезнут. Жажда войн иссякнет. Вся зависть, весь страх, вся ненависть канут в Лету, — предрек Рамфорд. — Называется новая религия Церковь господа, равнодушного к чадам своим. Флаг этой церкви будет голубой с золотом. На голубом поле будут золотом вытиснены эти слова: «Заботьтесь о людях, а всемогущий господь сам о себе позаботится». Вот постулат новой религии, — сказал Рамфорд. — «Слабому человеку не дано свершить ничего в помощь или в утеху Всемогущему, и Счастье — не в руце божией». Почему вы должны принять именно эту религию, а не какую-либо другую? — вопрошал Рамфорд. — Вы должны ее принять, ибо именно я, создатель этой религии, и никто другой, способен творить чудеса. Какие я могу показать чудеса? Только я владею чудесным даром предсказывать события будущего с абсолютной точностью.
И Рамфорд, не сходя с места, подробно предсказал пятьдесят событий из будущего.
Предсказания были самым тщательным образом записаны присутствовавшими.
Стоит ли говорить, что все предсказания сбылись, и даже в мельчайших подробностях.
— Мое учение, возможно, сперва покажется неясным и кое-кого смутит, — говорил Рамфорд. — Но со временем все поймут, насколько оно прекрасно и доступно. Для начала я расскажу вам притчу. Однажды, волею судьбы, новорожденный по имени Малаки Констант оказался самым богатым ребенком на Земле. В тот же день судьба распорядилась так, что слепая старушка свалилась в пролет бетонной лестницы, лошадь полицейского растоптала обезьянку шарманщика, а выпущенный из тюрьмы грабитель нашел на дне сундука у себя на чердаке почтовую марку стоимостью в девятьсот долларов. Я вас спрашиваю, разве счастье — в руце божией?
Рамфорд поднял указательный палец, прозрачный, как чашка из лиможского фарфора.
— Во время следующего моего появления, друзья-верующие, — сказал он, — я расскажу вам притчу про людей, делающих то, что угодно, по их мнению, господу богу. Если хотите лучше понять эту притчу, прочтите на досуге все, что попадется под руки, про испанскую инквизицию. Когда я в следующий раз навещу Землю, я принесу вам Библию, переработанную в духе сегодняшнего дня. Еще я принесу вам краткую историю Марса, подлинную историю праведников, погибших за то, чтобы мир смог объединиться в Братство. Эта история не оставит равнодушным никого, у кого есть сердце.
Тут Рамфорд и его пес внезапно дематериализовались.
На космическом корабле, направлявшемся с Марса на Меркурий, на космическом корабле, на борту которого находились Дядька и Боуэз, автопилот-навигатор определил, что в каюте снова должен быть день.
Это был день после той ночи, когда Дядька сказал Боуэзу, что штука в кармане Боуэза уже никому не причинит боли.
Дядька спал, сидя у себя на койке. Его винтовка системы «Маузер», заряженная, со взведенным предохранителем, лежала поперек колен.
Боуэз не спал. Он лежал на койке у противоположной стены. Боуэз всю ночь не смыкал глаз. Он мог, если бы захотел, легко обезоружить и убить Дядьку.
Но Боуэз рассудил, что друг ему нужен больше, чем приспособление, заставляющее людей выполнять приказы. К тому же за ночь Боуэз здорово усомнился в правомочности своих привилегий.
Не остаться одному, не трястись вечно от страха — Боуэз решил, что в жизни это самое главное. И в этом настоящий друг может помочь больше всех.