В.Стаховский. Воины в горах
Но вот все слабее буря: уже реже гремит гром, как скрежет орудий под конец битвы. Напоследок гром еще раз сотряс скалы, но в одиночку, без своей огненной пары грозно прошелся по обрывам и свалился в бездну. Горец веселей затянул знакомую песнь: «бис миллахи`` ррахмани` ррахим», ибо предчувствовал уже близкую кончину бури. Все дальше и дальше гром с громом боролся, усталые вихри и тьма исчезали; лишь тихий дождик допевал песнь природы и утихал, как эхо мягкого дисканта после звучных басов. Рваные куски разбегающихся туч на вершинах тут и там небрежно цеплялись, проваливались в расщелины гор; солнце, разорвав дождевой обвал, поблескивало в муаровой сети, а с другой стороны торжественно светилась божественным венцом стройная радуга, как в день великого ковчега, опоясав высокую вершину.
Но не видно уже долин, что так недавно торжественно дремали. Там море туманов усердно проливалось, чтобы парить еще свободней. Лишь с востока, откуда свалилась буря, леса купались в солнечном блеске, а горы, богатые животворными пастбищами, вновь несли на своих хребтах неисчислимые стада. Горы Лезгистана, со своими высочайшими и опаснейшими доныне перевалами, правым плечом соединяются со снежными хребтами Кавказа, а левым скатываются к Каспийскому морю и нисходят у Баку. Наш путь идет через их высочайшую вершину, и насколько трудно на нее взойти, стократ труднее нисхождение. Черная пропасть разверзлась прямо у стопы; там хотя бы обе руки оставались свободными и спасали от падения, а тут высилась еще более узкая и крутая лестница, прикованная со стороны правой руки к скальной стене, а налево бурая бездна клокотала страшным Самуром. После бури или ливня здесь видны страшные разрушения: весь склон в водопадах, засыпан обломками скал и камнями, глинистым щебнем и покореженным кустарником. Ничто не способно противостоять бешеному движению этой лавы, она сама себе преграждает дорогу там, где несется с большей силой и где склон круче. Уже наша шеренга начала спускаться в пропасть по этим скальным лестницам, когда страшный шум с грохотом и писком раздался на ближней вершине. Проводник задрожал, почуяв знакомую гармонию звуков, прыгнул вперед на несколько шагов и, прислонившись к скале, зычным голосом прокричал: «Яваш! Яваш!», что означало: «Стой! Подожди!» Я видел здесь, что человек с живой опасностью никогда до конца освоиться не может. Побледневший горец с безумными глазами, повторял дрожащими губами: «Аллах! Аллах! Бисмилахи...» Это означало: «Боже! Боже! Во имя Бога...» Подобно тому, как разгневанный Господь послал огненную лаву на Содом, на наших глазах, совсем рядом, с соседней скалы на нашу тропинку с кипением и грохотом бешено хлынула коричневая стена полужидкого месива. И вот, получив на мгновение приют на тропинке, она замешкалась в гостеприимном безумии, и, подпрыгивая волнами, мечась, рухнула в безумные объятия Самура. За ней, как за предводителем, понесся ряд кровавых лент, потом тихие желтые потоки окрасили откосы скал*.
Уже третий час пополудни, а еще предстоит спускаться столько же, сколько поначалу надо было взбираться вверх. Проводник потребовал от нас особой осторожности, поскольку после бури такие тропинки бывают весьма опасными. Так и наша была завалена щебнем, занесена илом, местами стала то почти отвесной, то пугала непроходимостью, повсюду мы утопали в скользкой грязи. Труднее всего было вести коней, нагруженных главными артиллерийскими орудиями, тащивших за собой пушки и ящики со снарядами. Солдаты должны были все это, а к тому же нашу кладь, тащить на себе, и поэтому любой шаг вперед требовал массу усилий, времени и предосторожностей. Каждый со своим багажом, отдаленный от товарища в целях безопасности на несколько шагов, брел сам по себе, только для основных орудий и ящиков нужны были двое, их спускали на веревках, потому что специальных креплений, так называемых «медвежат», для этого предусмотренных, мы не взяли с собой в поход. Чутье лошадей, обострившееся в такой ситуации, часто занимало мое воображение: как же это животное осторожно и умело справляется с такой опасностью?! Теперь мягко и послушно, исключительно внимательно, с растопыренными ушами, кровавыми глазами и расширенными ноздрями конь предвидел каждую опасность, которая может его подстерегать.