Список можно расширить и уточнить. Пребывание на Кавказе Войцеха Потоцкого не связано с ноябрьским восстанием. Аристарх Сосновский, как, по-видимому, и Флориан Зелиньский, был осужден по заговору Конарского. Адам Тшасковский был сослан в 1828 году за конспиративную деятельность вместе с двумя студентами Виленского университета - Константы Захом (Захе) и Феликсом Лисовским. В список группы кавказских поэтов следует добавить еще три фамилии - Владислава Шанявского (М), Хуго Корсака и Константы Заха (Захе). О первом писал Винценти Давид, цитируя подробные фрагменты его произведений [17], остальные фигурируют в письмах Заблоцкого и Янишевского (о Захе писал также Сосновский)*.
Если М.Инглот не включил эти имена потому, что их сочинения не сохранились, то и у некоторых включенных в список сохранились лишь неполные рукописи или их обрывки. Уже источники XIX века указывают на то, что огромная часть наследия «кавказцев» была утеряна. Даже сочинения ведущих поэтов группы порой дошли до нас в фрагментах. Такое положение вещей было ясно уже современникам, к примеру, мы процитировали автора, утверждавшего, что многие из ссыльных никогда не публиковали своих произведений, и лишь в альбомах полек сохранилась часть поэтической исповеди ссыльных.
Лишь некоторые из литераторов смогли легально вернуться на родину - почти все завершили жизнь на Кавказе. Причем, отказ от возвращения в Польшу был иногда обусловлен крайней нуждой и невозможностью отправиться в путь. Ранние работы, особенно обзорные статьи, были полны безоблачных заверений, что все ссыльные обрели свою родину на Кавказе. Как мы увидим, это не столь однозначно, хотя утверждение не лишено смысла.
Основное ядро группы составляли так называемые “конарщики”, сосланные участники заговора Шимона Конарского, казненного в 1839 году. Далее по значению идут политические дела, в связи с которыми ссылались в основном студенты, чаще всего - члены Содружества польского народа. Последняя крупная волна - это сосланные после 1844 года по «списку» ксендза Петра Сцегенного, проводившего демократическую пропаганду среди крестьян. Таким образом, в ссылке оказались, в первую очередь, виленские, киевские студенты и их окружение. Составление их портретов - нелегкая задача для литературоведа. Приходится складывать мозаику из информации, часто ошибочной и неточной, поскольку подчас мы исходим из описаний и облика, запечатленного в памяти их близких, то есть данных весьма субъективных. Более основательные факты можно почерпнуть из архивных материалов, которых, как уже было сказано, не так много, к тому же они долгое время были недоступны или почти недоступны для исследователей. Речь идет, прежде всего, о документах, хранящихся на территории бывшего СССР.
Несомненно, письма к И.Крашевскому, сохранившиеся в фондах Ягеллонской библиотеки, корреспонденция поэтов с издательством Завадских (исторический Архив в Вильнюсе), документы Флориана Зелиньского в собрании Оссолинеум и письма Владислава Юрковского в собрании Курницких - это источники, позволяющие в определенной степени установить правдоподобность иных материалов. Ссыльные писатели осознавали, что выражают мысли части поколения и представляют большую группу польской интеллигенции, судьба которой, благодаря их стараниям, может запечатлеться в памяти соотечественников не только как легенда культуры, но и как четкое свидетельство истории.
Представим краткие портреты основных участников процесса
Тадеуш Лада -Заблоцкий[2]
И по роли в группе кавказских литераторов, и, возможно, по поэтическому дарованию первое место принадлежит Тадеушу Ладе-Заблоцкому. Его фигура и вызывает наибольший интерес у исследователей.
Тадеуш Лада-Заблоцкий родился в Витебской губернии в 1813 году в обедневшей дворянской семье. В его роду было немало литераторов. По окончании Витебской гимназии в 1831 году продолжил учебу в университете в Вильно. Как известно, в результате репрессий, последовавших после восстания, университет в Вильно был закрыт в 1832 году. По установленным Я.Рейхманом данным, он поступил не в Виленский, а в Московский университет - на словесное отделение [114].
С этим периодом и связана история ареста. О ней высказывались самые разные мнения, но почти детективные изыскания привели к установлению истины. В 1946 году появилась солидная статья К.Заводзиньского[3] «В столетие романтического тома поэзии» [140], в которой впервые был намечен анализ творчества Заблоцкого и его включение в основную линию польского романтизма*. Автор указывает, что уже осенью 1837 года Заблоцкий находится в пути на Кавказ (ориентир - стихотворение, написанное в Таганроге, далее - стихотворение, где указана «Станица Безопасная на Кавказе»). В 1838 году он уже в центре военных событий. К.Заводзиньский пишет, что версия об участии Заблоцкого в заговоре Конарского ошибочна, так как «до 1838 года никому о Конарском и не снилось»* [140,127]. Он исключал участие Заблоцкого в заговоре, и основным доводом служил именно 1837 год.